Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction

Бог был не самым любимым (мы ведь не можем похвалиться тем, что любим Бога

больше, чем родителей, родных, детей), но если бы мы любили Его хоть

сколько-то, нам было бы невыносимо, что имя Божие произносится в контексте,

недостойном Его. Это мы встречаем в истории. Два примера я вам могу дать.

В Сибири в старое время было племя (есть ли сейчас— не знаю), которое

не имело слова для Бога, потому что они считали, что Его нельзя назвать, что

это слишком святое Существо, чтобы Ему дать земное имя. И они были правы,

потому что только воплотившийся Бог мог получить земное имя Иисус. И

когда они в разговоре хотели обозначить Бога, они делали паузу и поднимали руку

к небу, указывая, что они говорят «о Нем», но имени Ему они не давали.

Второе: есть замечательное место в писаниях Маймонида, еврейского писателя

XIIвека, об имени Божием. Он говорит, что в древнееврейской традиции имя

и существо совпали. Нельзя произносить имя Божие даже в богослужении

всенародно, потому что не каждый может понести эту тяжесть или преклониться

должным образом перед этой святыней321.

Вот то чувство, которое продиктовано еврейским ощущением имени Божия и которое

мы можем понять из этих примеров, вот что такое имя дорогого человека. Но

узнав, что значит беречь, оберегать имя любимого человека, мы можем

соответственно учиться— и всю жизнь учиться— относиться к имени

Божию именно с таким чувством, что это святыня и что сказать «Бог», сказать

«Иисус», сказать «Господь» это не просто кличку произнести: это молитвенное

призывание, которое говорит о Нем, так же как имя любимого человека говорит о

нем,— нельзя его трепать. Поэтому вот к чему мы призваны: в полном смысле

слова только Господь Иисус Христос мог произнести имя Божие с совершенной

чистотой сердца, ума, уст, воли, плоти, всего Своего существа. Мы можем

произносить эти слова во Христе, бережно, с трепетом, не употребляя слишком

легко такие слова, от которых бесы дрожат и перед которыми мы не благоговеем.

Ведь страшно подумать, что перед именем Иисусовым склоняется всякое колено