В рассказах об отцах пустыни есть описание встречи одного из больших

наставников с тремя монахами; двое задают ему бесконечные вопросы, третий

молчит. Наконец старец обращается к нему и говорит: «А ты ничего не спросишь?»

И тот отвечает: «Мне достаточно смотреть на тебя». Еще рассказ: монастырь

должен посетить Александрийский епископ, братия просят одного монаха

приветствовать его словом, но он отказывается. «Почему?»— спрашивают его.

«Если он не понимает моего молчания, он ничего не поймет в моих словах». Еще

пример оттуда же. Юноша ушел из своей деревни в пустыню. В глубокой старости он

слышит, что деревня сошла с пути Божия. Его охватывает сострадание, и он

возвращается, вся деревня устремляется из любопытства к нему навстречу. Он

останавливается, оглядывает всех и начинает плакать. Деревня колеблется, плачет

и обращена его молчанием, тем, что видит! А что она видит? Любовь Божию,

просиявшую перед их глазами в сострадании этого человека: он оставил покой

пустыни, потому что не мог вынести мысли о том, что его братья потеряли Бога.

Вот где проблема. Мы никого не обратим тем, что будем придумывать новые

модели Бога. Мы должны понять, в чем суть проблемы того, кто ищет и не может

найти ответа на свой вопрос в нашей среде. Мы должны понимать его проблему

глубже, чем он сам себя понимает. Христианин должен быть в состоянии измерить

потерю сознания Бога глубже, чем ее смогли измерить эти люди, и дать им ответ.

Тогда им не нужно будет искать нового Бога, им достаточно будет встать перед

лицом Бога Живого, Которого нет нужды описывать, Которого, в каком-то смысле,

нет нужды открывать, являть зрению и разуму, достаточно приобщать Ему. И

здесь целый мир, поле миссии среди тех, кто далеко за пределами (или много ниже

пределов, это зависит от нашей точки зрения) содержания наших речей. Слова,

возможно, потеряли значение, но выражать они должны опыт более подлинный, чем

блеяние овцы.

Для родителей всегда острый момент: как способствовать сохранению в детях

веры, как общаться?