814 XX ВЕК

то бы "имманентную тенденцию к оптимизму, отрицающему реальность зла"[81], и сам Франк, несомненно, находится во власти этой тенденции, которую он напрасно, однако, приписывает философии по ее существу. Тенденция преуменьшать тему зла вытекает из трудности ее разрешения в пределах всякого монизма (в том числе и "монодуализма"). И, наоборот, из тенденции монизма вытекает всегда преуменьшение смысла свободы в человеке и связанная с этим тенденция к этическому позитивизму. Грандиозным памятником этой тенденции включить этику в онтологию является замечательная в других отношениях книга Вл. Соловьева "Оправдание добра". Включение этики в онтологию продолжал Лосский, продолжает и Франк, для которого "момент внутренней, объективной ценности совпадает с истинным, последним основанием первоосновой"[82]. Заметим, что при основоположном признании основного разграничения Бога и твари ценность неотделима от бытия лишь в Боге в метафизике же всеединства она неотделима от бытия лишь в "первооснове", но через это становится неотделимой и во всем бытии[83]. Франк, между прочим, сам немало писал о неправде последовательного автономизма в этике и о необходимости теоном-но построенной этики[84]. Однажды Франк написал такие слова: "Человек не есть своевольный хозяин своей жизни, он есть лишь свободный исполнитель высших велений"[85]. Но он же заметил в одном месте[86]: "тайна души, как личности, заключается в ее способности возвышаться над самой собой, быть по ту сторону самой себя, по ту сторону всякого фактического своего состояния и даже фактической своей общей природы"[87]. Ho когда Франк подошел к теме зла, он по существу отступил перед ней. "Мы стоим здесь перед абсолютно неразрешимой тайной, читаем мы у него[88]. Теодицея в рациональной форме невозможна, и самая попытка ее построения не только логически, но и морально и духовно недопустима"[89]. Франк только забыл добавить: "в пределах метафизики всеединства..." "Объяснить зло значило бы "обосновать" и тем самым оправдать зло", пишет Франк[90]. Конечно, "обосновать" зло, что иначе значило бы показать его внут-

815 ЧАСТЬ IV

реннюю необходимость или неизбежность уже значило бы "оправдать" его. Но разве "объяснение" зла непременно должно быть его "обоснованием"? Для всякой системы монизма внутренне невозможно найти "место" для зла без самопротиворечия. Поэтому и для Франка остается признать "надтреснутость" единства, но при том только в эмпирическом планет Здесь Франк хорошо описывает "темные силы", "самотерзание жизни", "темную природу в человеке", но, переходя к "глубине". Франк неумолимо приближается к Беме. "Место безусловного (Un grundi 5.3.) перворож-дения зла есть то место реальности, где она, рождаясь в Боге и будучи в Боге, перестает быть Богом"[91]. И еще тут же: "Зло зарождается из несказанной бездны (!), которая лежит как бы на пороге между Богом и не-Богом". И договаривается эта теория зла уже совсем в линиях метафизики всеединства: "Возврат творения к Богу через страдания совершается в самом Боге"[92].

Заметим тут же, что к библейско-христианской позиции в этом вопросе Франк относится отрицательно. Глубочайшая идея христианской антропологии о "первородном грехе" совершенно ему чужда, он ее не понимает и не вмещает ее[93], в силу чего, впрочем, не вместилась у него и вся тема зла.

Мы закончили изложение метафизики Франка и можем теперь обратиться к его гносеологии, в которой с особенным блеском проявился философский его талант.

9. Гносеологическая позиция Франка сводится к утверждению трансцендентности предмета знания, к установлению в составе знания "доступного" и "недоступного" (непостижимого) и данности их обоих в неразрывной целостности, в установлении границ "предметного" знания (знания в понятиях), как знания идеальной сферы (идей, "определенностей"), находимой в бытии, и в установлении "живого знания", улавливающего бытие в его целостности. "Всякое частное знание есть частичное знание целого"[94], и подлинный предмет звания есть "запредельное бытие" в его "металогическом единстве", в его сплошности и целостности, т.е. вневременности, единстве, а потому и всеединстве.[95] "Познаваемый мир со всех сторон окружен для нас темной бездной непостижимого"[96], но это не есть "вещь в себе", ибо "непостижимое" дано нам в составе "опыта": "неведомое и запредельное дано нам именно в этом своем характере неизвестности и неданности с такой же очевидностью и первичностью, как содержание непосредственного опы-

816 XX ВЕК

та"[97]. Знание в понятиях есть "отвлеченное знание", улавливающее "момент идеи", иначе говоря, сферу идей в "непостижимом", но лишь "на почве первоначального обладания предметом, при котором предмет дан нам интуитивно, как непрерывность или всеединство, возможно это отвлеченное знание... Отвлеченное знание возможно лишь как производный итог целостной интуиции"[98]. "Интуиция всеединства есть первая основа всякого знания", много раз повторяет Франк[99]. В блестящем анализе понятий времени и числа (гл. X в книге "Предмет знания") Франк доказывает, что восприятие "времени и числовой множественности рождается одновременно, и то и другое суть соотносительные проявления производные от всеединства"[100]. Но "бытие есть не вневременное содержание (как это выступает в отвлеченном знании, в понятиях. В.З.), а живое сверхвременное бытие, поэтому оно само никогда не может быть полностью дано одной лишь мысли... оно может уясняться не воспроизводящему знанию-мышлению, а лишь непосредственному живому знанию"[101]. "То, что мы называем живым знанием в противоположность знанию мысли, пишет дальше Франк[102], есть универсальная форма знания", ибо это есть интуиция целостного бытия: "живое знание отнюдь не ограничивается знанием нашей собственной психической жизни, принципиально оно одинаково распространимо на все области бытия. Подлинно сущее, как единство реального и идеального, может быть адекватно постигнуто лишь в таком живом опыте, а не в объективирующем сознании (т.е. в отвлеченном знании. В. З.)"[103]. Но все же "интуиция конкретного всеединства как бы сама собой превращается в систему понятий"[104]. Интуиция лишь "первичное знание, на котором основано и из которого вытекает отвлеченное знание"[105].

Эта связь двух видов знания не делает их, конечно, равноценными, но и не ослабляет значения отвлеченного знания, как вторичного, ибо через отвлеченное знание нам открывается вневременная (в этом смысле идеальная) сфера бытия, открывается мир идей. Здесь Франк в своеобразной переработке идей Козлова, отчасти Лосского, приходит к решительному утверждению онтологизма в нашем познании. "Идеальная безграничность доступного нам времени... свидетельствует, что мы возвышаемся над временем[106] ... мы сразу и с полной непосредственностью объемлем вре-

817 ЧАСТЬ IV

мя во всей его безграничности, т.е. мы непосредственно погружены в вечность"[107] и хотя эта вечность имманентна вашему сознанию, но это не есть то сознание, о котором идет речь в психологии. "То сверхвременное единство, в котором мы усмотрели, пишет Франк[108], основу отношения к предмету, дано нам не в форме "сознания", а в форме бытия. Наше сознание может направляться на него только потому, что независимо от потока актуальных переживаний, образующих жизнь нашего сознания, мы есмы как сверхвременное единство, мы пребываем в нем и оно в нас. Первое, что "есть" есть не сознание, а сверхвременное бытие". Как мы знаем, Франк приравнивает то бытие, "в которое мы погружены", к абсолютному бытию, но это уже есть та вольная интерпретация указанного им бесспорного гносеологического факта в свете метафизики всеединства, которая не имеет в себе никакой убедительной силы, кроме тенденции к монизму... Верно, однако, то, что "от понятия предметного бытия (т е. сферы идей. Б.З.), как момента, противостоящего сознанию, мы дошли до понятия первичного бытия, как внутреннего корня и носителя самого сознания"[109]. Из той метафизики конкретного бытия, которая нам уже знакома, вытекает, между прочим, новое понимание причинности в бытии из трансцендентальной категории она превращается в категорию самого бытия, и здесь Франк (повторяя замечательное учение Лотце об "имманентной" причинности, но в полном соответствии со своей метафизикой) учит о неправильности "всякого рационального детерминизма". "Если все возникающее, пишет Франк[110], "следует" или "вытекает" не из прежде бывшего определенного бытия, а из трансфинитного существа реальности, если оно рождается из темного лона потенциальности", то это уже не детерминизм, рационально "связывающий разные определенности, что есть только рабочая гипотеза", говорит Франк. "Любое конкретное явление не может быть исчерпывающе объяснено" из "сферы "определенностей", а лишь из ответвления всеобщей потенциальности" в том, что мы обычно зовем причиной". "Понятие сознания, заключает свои анализы Франк, не может быть высшим понятием, последней основой теории знания".[111]

Мы не исчерпали богатого содержания анализов в сфере гносеологии у Франка, а только отметили руководящие идеи у него, но и сказанного достаточно, чтобы оценить значительность его по-

818 XX ВЕК