- Каких хищников? Волков?

- Не только. И тех, кто о двух ногах. Извините, нам с тезкой пора, - И Асинкрит взяв девочку за руку, направился к выходу. Только тут еще не понимавшие, догадались, что перед ними не профессиональный экскурсовод. Сначала зааплодировал мужчина, к нему присоединились остальные. Сидорин смутился вконец:

- Тоже мне, нашли артиста. У американцев, что ли, научились?

***

- Простите, увлекся, - это первое, что сказал Асинкрит, подойдя к Лизе. Добрый день.

- Здравствуйте. По-моему, было здорово. Нет, правда... А где Галина?

- Мама обещала подойти в кофейню. Наверное, уже ждет нас, - прояснила ситуацию Ася.

Галина действительно их ждала. По ее виду подошедшие поняли: что-то случилось.

- Юра, - крикнула Глазунова, - вот теперь можно: три эфиопских и сок. Ананасовый.

- Галя, что-то случилось? - спросила Лиза. Ты извини, шведы любопытными оказались...

- Лиза, какие шведы? Ты вот это видела? и Галина протянула Лизе газету.

- "Окраина", - прочитала Ася.

- Ты читаешь местную желтую прессу? спросила Толстикова.

- Вынуждена. Сволочь! Нет какая же она все-таки сволочь. Гадюка.

Все трое удивленно уставились на Галину, а Юра чуть не вылил на себя чашку кофе.

- Мама, ты что?

- Страница четвертая. Читай. Прочитаете, тогда все поймете. Сволочи! Я ей все сказала.

Принесли сок и кофе. Толстикова раскрыла четвертую страницу. С нее на читателей смотрел... Сидорин с фотографией женщины в руках. Подпись под снимком гласила: "Ничто человеческое им не чуждо". Сама статья называлась: "Врач оборотень". Чуть ниже подзаголовок: "Он проснулся волком".

- Ты мне скажи, Асинкрит, когда Любка тебя сфотографировала? Положим, диктофон у нее в сумочке был, она ее из рук не выпускала, а фотоаппарат?

- Н-да, - только и сказала Толстикова, - зря это она.

- Я ей все сказала. Когда мне позвонили и рассказали про газету побежала в киоск и сразу к ней пошла. Эх, жаль, Аська ты здесь сидишь, я бы пересказала наш разговор.

- Надо же, - неожиданно произнес Асинкрит, - никогда не думал, что я такой фотогеничный.

- Асинкрит, прости, ты и впрямь ничего не понимаешь? То, что раньше знало четыре человека, теперь знают все. Тираж у этой вшивоты пятьдесят тысяч экземпляров. Затем пойдут перепечатки. Тебя опозорили, выставили голым на всеобщее обозрение, а ты о фотогеничности говоришь.

- Удивляюсь, Галина, и как это Глазунов с таким вулканом страстей управляется?

- Издеваешься? Я места не нахожу, а он... Лиза, читай, вслух читай, пусть он слушает... блаженный.

Толстикова начала: "По ночам я вою и мечтаю о лесе", - признался нашему корреспонденту Любови Братищевой этот человек. Впрочем, человек ли он..." Галина, может, не стоит читать? Противно. Я такого от Любаши не ожидала.

- А я, представь себе, ожидала. Более того, стерва эта мне все свои планы выложила. Я взбесилась, из дома ее става гнать...

- А что же она?