может знать. Но это было личное: он Христа нашел, и

на этом можно было совершить его крещение.

И в этом отношении,

например, в Послании апостола Павла к римлянам, в

шестой главе, которая относится именно к

крещению, говорится о том же: можно крестить

человека, который умирает со Христом и оживает с

Ним, человека, который в себе носит мертвость

Иисуса Христа и вечную жизнь Иисуса Христа; и

нельзя крестить человека, который приобрел точку

зрения на жизнь, где есть место для Бога, для

Христа, для Церкви, для таинств и для других

объектов. Вот почему можно было, в разные века,

крестить людей с очень разным богатством знания,

конкретной, умственно разработанной веры: не в

этом дело. Тот, кто умер со Христом, кто ожил с Ним,

принадлежит иному миру; тот же, кто только имеет

об этом представление и считает, что это

достаточно достоверно и убедительно, или кто

просто слишком ленив, чтобы поднимать вопросы, и,

живя в обществе, которое не ставит этих вопросов,

самотеком удовлетворяется этим наследством, —

не христианин еще.

И если исходить из этого,

тогда можно подойти к вопросу о вере и тогда

легче отличить веру от легковерия и суеверия.

class="postLine">Суеверие отличать от веры я сейчас не буду; это

дело простое. Но легковерие — дело гораздо более

опасное и сложное, потому что оно более

прикрытое. Поколениями христиане живут в

значительной мере легковерием; легковерием в том

отношении, что они получают наследственно, друг

от друга, из предыдущих поколений или из глубины

веков уже готовую веру; но веру не в смысле

доверия, о котором я сейчас говорил, а веру в

смысле предложений, относящихся к Богу,

относящихся к человеку, к миру, к

взаимоотношениям Бога и твари.

И часто такая вера, когда

проблем нет, когда ничто ее не колеблет, когда

ничто не ставит ее под вопрос, вполне устойчива;

но в тот момент, когда на нее налетит буря, такая