1918. Тобольск.

Моя дорогая, родная, часто вспоминаю Тебя, милую, и хорошее время. Хоть

на расстоянии далеко, а мысленно вместе... Живем ничего, слава Богу. Устраивали «представления» пьесы и сами, конечно, играли для развлечения. В нашем загородке гуляем. Устроили

маленькую горку и катаемся. Всего хорошего, моя душка. Храни

Тебя Бог. Крепко целую очень. Всегда помню и люблю. Всем

Твоим очень кланяюсь.

Твоя А.

Письма Наследника Цесаревича Алексея Николаевича

24 ноября 1917 года.

Часто вспоминаем, скучаем. Вспоминаем маленький

домик. Днем пилим дрова для ванны. Давно выпал снег. День

проходит незаметно. Храни Господь Бог. Привет девочкам.

Милая дорогая, надеюсь, что Ты получила мою открытку. Очень, очень благодарю за грибок. Духи так Тебя напоминают. Я каждый день молю Бога, чтобы мы опять жили все

вместе. Храни Тебя Господь.

Твой А.

Тобольск. 22 января 1918 года.

Дорогая моя, милая Аня.

Радуемся опять иметь от Тебя известия и что Ты наши

вещи получила. Сегодня 29 градусов мороза и сильный ветер и

солнце. Гуляли — ходил на лыжах по Двору. Вчера играл с Татьяной и Жиликом французскую пьесу. Все готовят еще другие

Третий арест 249

комедии. Есть у нас хороших несколько солдат, с ними я играю

в караульном помещении в шашки. Коля Д. бывает по праздникам у меня. Нагорный спит со мною. Седнев, Волков, Трупп

и Чемодуров с нами. Пора идти к завтраку. Целую и давлю.

Храни тебя Господь.

А.

XXI

В конце лета 1918 года жизнь в России приняла

хаотический характер: несмотря на то, что лавки

были закрыты, можно было покупать кое-какую провизию

на рынках. Цены были уже тогда непомерно высокие. Фунт

хлеба стоил несколько сот рублей и масло несколько тысяч. Ни чая, ни кофе нельзя было достать, сушили брусничные и другие листья, а вместо кофе жарили овес или

рожь. Большевики запретили ввоз провизии в Петроград, солдаты караулили на всех железнодорожных станциях и

отнимали все, что привозили. Рынки подвергались разгромам и обыскам; арестовывали продающих и покупающих, но тайная продажа продуктов все же продолжалась, и за деньги

и на обмен вещей можно было не голодать. Многие жили