Any normal person who was brought up in a different culture, after looking at it, will say: well, this is demonic possession, you won't understand whether it's a man or a woman. That is, the mixing of the sexes, the perversion of human nature: a woman portrays a man, and a man portrays a woman. Then there is always darkness, flickering, some kind of smoke is coming in the background, screams, cruel words, absolutely terrible voices - all precisely to suppress a person. Therefore, it is not surprising that young guys, leaving these concerts, begin to smash something, become drug addicts.

А представляете, что нас ждет, когда это все вырастет, вот эта огромная масса народа? То, что происходит сейчас, это просто первые ласточки. Мы видим: по сравнению с прошлым годом преступность выросла на пятьдесят процентов. А на следующий год еще, значит, на пятьдесят, то есть каждые два года будет удваиваться? Ну а СПИД? У нас сейчас больны пятьсот человек в стране, а через пять лет сколько будет миллионов? И так далее, потому что эта блудная атмосфера распоясывает человека, и он стремится только ко злу. И конечно, это все может захлестнуть, потому что методы воздействия дьявола сейчас гораздо более мощные. К телевизору прикованы цепью миллионы людей, и он их обрабатывает, воспитывает. Не сразу, конечно, но чем моложе человек, тем он легче это все воспринимает, потому что он не имеет никакого выбора. Ему никто не скажет о Христе, никто не скажет о добре, никто не скажет о милосердии, о смирении, о кротости, о благодати Божией. Воспитание идет только в одну сторону, в сторону зла; ребенок у нас теперь воспитывается в атмосфере абсолютного, тотального зла.

В Америке, где тоже этого полно, но там-то хоть Церковь имеет доступ к телевидению, там есть программы, есть целые каналы, где можно только проповеди одни слушать. И вообще там народ управляет, и он не позволит, чтобы детей с экрана телевидения прямо развращали. То безобразие, что у нас показывают, ни в какой Америке не допустят никогда. Это все там тоже есть, но не для всех, не насильно, а у нас народ беспомощный, он сопротивляться не привык.

И вот идет лавина этого зла, а что мы можем ей противопоставить? Конечно, мы должны все то, что мир предлагает, в своем сердце беспрекословно отвергать. От этого надо удалиться, своих детей надо от этого защищать, ограждать от влияния тех людей, которые этому злу подвержены. Надо нам так устроить свою жизнь, чтобы детки наши никогда даже не имели возможности услышать рок-музыку, увидеть эти обнаженные, блудные тела. Стараться, чтобы дома у нас не было зла, а было только одно добро, чтобы никто у нас не кричал, чтобы мы друг к другу относились с любовью. Только таким образом, хотя бы в своей семье, мы сможем стать проповедниками Царства Божия, Царства Любви. А если мы окрепнем духовно, то, может быть, за нами потянутся не только наши детки, но постепенно и племянники, и соседи.

Мы не знаем, сколько времени нам отпущено. Экологи говорят, что мир просуществует еще лет пятьдесят, а некоторые — что двадцать пять. Трудно сказать, сколько еще Господь будет все это безобразие терпеть. Но какой-то период нам все равно придется жить, мы не завтра умрем. Значит, этот отрезок времени надо нам прожить так, чтобы не пропитаться этим злом и по возможности сохранить наших детей. И надо на это всю душу свою положить, потому что, чтобы сейчас сохранить детей, надо только этим и заниматься и больше ничем. Поэтому нам придется забыть обо всем: и о карьере, и о тряпках, и о всякой науке, и о книжках, и о развлечениях. Мы не можем распыляться, иначе у нас просто сил не хватит.

Нужно нам создавать домашнюю Церковь. В нашем доме, как в храме, должна быть тишина, должен быть мир, должен быть теплый свет. Когда человек приходит в храм, он ожидает, что он здесь встретит ангелов, и очень бывает разочарован, если на него кто-нибудь набрасывается, как дикий зверь. И каждый дом наш должен стать храмом, чтобы, если входит сосед, или участковый милиционер, или водопроводчик, он видел, что здесь живут люди православные, что они не орут, они не хамят, не воруют, не роскошествуют, они не обжираются, не сидят у телевизора с утра до вечера, не ругаются, не злятся, не дерутся; из их двери никогда не доносится ни топот, ни пляска, ни шум. Здесь всегда тихо, спокойно, здесь добро, любовь, почтение друг к другу, здесь отношения кротости, смирения, теплоты.

Вот тогда мы сможем от растления и этот мир сохранить. Сколько нас, православных? В Москве сейчас пятьдесят храмов, в каждый храм постоянно ходят человек двести пятьдесят, ну даже пусть пятьсот — значит, всего двадцать пять тысяч. А живет у нас десять миллионов. По сравнению с ними двадцать пять тысяч — это, конечно, капля в море. Но все равно огромное дело можно сделать, потому что добро имеет такое свойство: оно как огонь, оно зажигает. Ведь люди, особенно молодые, нуждаются в добре, в тепле, в ласке, они к этому стремятся, но, к сожалению, дома этого не видят. Они видят только ложь, лукавство, обман, споры взрослых, всякую клевету, лицемерие. Дети это все замечают моментально, и им становится дома тошно, поэтому они идут на улицу, туда, где их понимают. И вот сидят в подвале, курят, потом начинают блудить, дальше уже наркотики, воровство, и пошло-поехало. А кто в этом виноват? Те, кто не смог дома создать для них такую духовную атмосферу, которая пересилила бы своим добром.