And we are all so paralyzed that we cannot come to God on our own, we must be brought. And it is as if we did not come to the church on our own, and we do not even know why we were brought here. For someone's prayers we ended up here and for someone's prayers we received the gift of faith. We did not lift a finger in order to find faith, to acquire it. You read how people used to search for the truth: they walked, searched, studied, until they finally found it. But everything is given to us, as it fell from heaven: so they took it and believed. Why? How? Why? Here you are and your neighbor, it seems that your life is the same: his parents are like this, and your parents are like that, almost from the same village – but he went to drink beer, and you went to church. Why did this happen? In what ways of God? How did the Lord choose us all? We will find out this after death, then it will be clear to us why this happened.

Many people go to church, defend the service and understand almost nothing, but after all, something has brought them? Someone comes and says, "I want to be baptized." You ask: "Why do you need this?" He says: "I don't know, I just want to, and that's it." Where does he get such a desire? Well, to eat, drink, get dressed, go for a walk somewhere – this is understandable. But to be baptized – he does not even know what baptism is; does not know what obligations this imposes on him; does not know what should follow from this, but the desire has already arisen. The head is lagging behind somewhere, but the heart is already wishing. Why? How? Wonder.

This is how the Lord arranges our salvation. Out of complete relaxation, but still he tries to restore us, somehow bring us to reason, tries to bring us to at least some kind of normal. Therefore, we must set before ourselves a certain moral ideal – we cannot, of course, imitate our Lord Jesus Christ in our lives, we cannot imitate the Apostle Paul, as he said: "Imitate me, as I imitate Christ"; nor Anthony the Great, nor Sergius of Radonezh, nor Seraphim of Sarov – we cannot do this. What do we need to do? And just ask yourself the question: what would a person who everyone says is good act in this situation? – and do so, and it will be a step towards the truth. We must always act as a normal and decent person would act in our place. And then everything will immediately become clear. A normal person could do this? No, I couldn't, so I'll be patient. Although everything inflames me, tears me apart, and I will endure.

And if we are always diligent in this patience, the Lord will send us grace, and strengthen us, and give us courage, because our whole podvig consists in one thing: we must live this life. The Lord gave us life, and it is very difficult. Many people have such unbearable sorrows that you think: well, your sorrows are nothing at all compared to them. But people endure. And to live this life and remain faithful to God, to acquire humility, that is, to agree with this cross – only in this way can one be saved. There is no other way for us, because we are all relaxed. The Lord and the Holy Church, through today's Gospel, confirm us in this small podvig. Amen.

Church of the Exaltation of the Holy Cross, July 19, 1987

Commemoration of the Holy Fathers of the Seventh Ecumenical Council

Confession and repentance are one of the sacraments of the Church. When we confess aloud to a priest, Christ the Lord Himself stands invisibly next to us, Who accepts this confession and knows all our sins much better than we do, because, unfortunately, we do not realize many things – we become so accustomed to sin that it seems to us to be an ordinary life.

Often we do not know how to confess at all, and it is impossible to teach this because the relationship of each of us with God is special. God is permanent, He does not change, because God is the highest perfection possible. As the Lord was a thousand years ago, so He was a billion years ago, and so He will be in a million years. And a person changes, and all people are different: we differ in our character, upbringing, life circumstances, gender, health, eye color. And this difference dictates our special relationship with God: everyone prays in his own way, feels God in his own way, confesses in his own way. There are only certain common lines: just as any person has a certain number of bones in the body, everyone has a head, arms, legs – and in this we are all alike – there are also some rules of confession.

Когда‑то в древности, бывало, каялись и перед всей Церковью, но это мало кто может выдержать и мало кто может выслушать спокойно, не соблазнившись, не осудив. Поэтому такой обычай исчез и уже более полутора тысяч лет люди каются в своих грехах индивидуально, на исповеди, в тайном собеседовании. Однако это собеседование зачастую превращается в нечто иное и таинство покаяния не достигает своей цели оттого, что мы не помним, что исповедуемся не священнику, а стоим перед Богом. Священник порой становится для нас препятствием во время исповеди, потому что нам мешают всякие посторонние, смущающие мысли и мы забываем, что припадаем к Самому Господу Богу, а священник является лишь свидетелем, представителем Церкви, через которую Бог раздает благодать и мир.

Нам нужно на исповеди стоять как на Страшном суде; поэтому на аналое кладется крест и Евангелие. Евангелие содержит в себе слово Божие, это есть слово жизни, а крест напоминает нам о той жертве, которую принес за нас на Голгофе Христос Спаситель. Эти два великих символа знаменуют Самого Христа, являют то, что Он здесь невидимо стоит.

Почему Господь не открывается каждому из нас? Не проще ли Ему было показать нам Свой образ? Вот стоял бы Он около аналоя. Господь не делает этого, потому что зрения Самого Бога выдержать не может никто. Когда на горе Фаворской Господь показал ученикам Свою славу, они пали ниц, бросились в разные стороны от сияния Божества – на древних иконах так это и изображается. Человек грешен, он не может видеть славу Божию, он отбегает от нее. Как от зажженной свечи или лампы тьма сразу отбегает, так и мы, люди грешные, не можем созерцать славу Божию.

Если бы Господь, Который невидимо здесь присутствует, нам показался, мы не могли бы устоять, мы бы убежали или сгорели. Поэтому Он, по Своей милости, не являет нам Себя, хотя отдельным подвижникам веры, благочестия, людям, духовно высоким, Господь иногда явным образом открывался. Мы знаем, что преподобному Cерафиму Саровскому Господь явился на Божественной литургии – и преподобный Серафим, который с детства воспитывался в вере и с самой юности пребывал в монастыре, совершая подвиги молитвы и поста, и то, увидев Христа Спасителя, остолбенел, не смог дальше служить, его увели в келью, и он долго не в состоянии был говорить после этого видения. А что же с нами, грешными, будет?

Но если мы не видим перед собой Самого Господа, то перед нами крест и Евангелие, перед нами икона Спасителя или Матери Божией. А Ее икона – это всегда и икона Христа, потому что Матерь Божия держит Его на руках. На некоторых иконах, Боголюбской например, Господь не изображается, но все равно Он невидимо в ней присутствует всегда, светом Своим, который просвещает всех. И к иконе Матери Божией можно обращаться как к Самому Спасителю, она есть образ невидимого присутствия Божия. Поэтому нам должно быть страшно, когда мы подходим к исповеди, мы должны испытывать благоговейный страх присутствия Божия, а не страх перед человеком. И если мы научимся всегда чувствовать Его присутствие, тогда наша исповедь станет настоящей, нас уже не будет занимать, кому мы исповедуемся и что о нас подумают, – мы будем только стремиться очистить свою душу, очистить перед Богом.