Потом Филипп позвал Нафанаила. Тот засомневался: как может пророк появиться из Назарета? Из Галилеи пророк не приходит. Филипп говорит: "Пойди и посмотри, убедись собственными глазами". И когда он подходил, Господь сказал: "Вот истинный израильтянин, в котором нет лукавства". Нафанаил спросил: "Откуда Ты меня знаешь?" Иисус ответил: "Прежде, чем тебя позвал Филипп, Я тебя видел под смоковницей". И Нафанаил сразу исповедовал Его Сыном Божиим и стал Его учеником.

Господь не сотворил никаких чудес, ничего такого особого, убедительного перед ними не сделал, но сердце их почувствовало, что это – Истина, и они остались с Ним навсегда. Христос три года ходил по Галилее, Иудее, Самарии, проповедовал слово Божие, исцелял больных, воскрешал мертвых, кормил голодных – и из этой огромной массы людей (а Он стал известен по всей Палестине, даже из других стран приходили на Него поглядеть) только некоторые стали Его учениками, потому что совсем не всем оказалось нужным Царство Небесное.

Большинство людей – не могу сказать сколько, это только Бог знает, но могу утверждать положа руку на сердце, что многие, – ходят в храм не ради Царствия Небесного, даже не задумываются о нем, не хотят познать Истину, приблизиться к Богу, стать учениками Спасителя. Человек идет в храм, чтобы получить себе сокровище здесь, на земле. Если он болен, то он просит об облегчении болезни. Если у него беда с сыном или с дочерью, он просит, чтобы Бог ему помог это преодолеть. Даже если у человека есть какая‑то скверная черта характера и он понимает, что жить так невозможно, и хочет от нее избавиться – то это не ради Царствия Небесного, а чтобы облегчить себе жизнь здесь на земле. Большинство людей, ходящих в храм, интуитивно чувствуя и зная, что Бог добр, хотят от Него блага. И они его получают, но учениками Христовыми не становятся, потому что учеником Христовым может стать только тот, кто хочет увидеть Небо отверстым и ангелов Божиих, сходящих и восходящих туда; кто желает действительно достичь жизни духовной; кто желает жить с Богом, желает Его осязать, чувствовать, постоянно находиться с Ним в живом общении.

Те четверо, которых призвал Господь – Петр, Андрей, Филипп и Нафанаил, – этого хотели. И когда многие из учеников начали отходить от Господа (особенно после Его слов о Святом Причащении – о том, что Он есть Хлеб, сшедый с Небес) и Господь, обратившись к апостолам, обвел их взглядом и спросил: "Не хотите ли и вы уйти?" – Петр, как всегда, за всех выражая общее мнение, сказал: "А куда нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни". Нам не нужна эта суетливая жизнь, нам не нужны эти сети, рыба, нам не нужны эти деньги – нам не надо ничего. Нам нужно только Царствие Небесное, а о нем изо всех людей на земле говоришь один Ты. Мы половину из того, что Ты говоришь, не понимаем, но мы верим Тебе, потому что нигде, ни в ком не встречали такой Красоты, нигде не встречали такой Любви, никто с нами так никогда не говорил. Мы чувствуем, что за Твоими словами есть правда. Мы многого не знаем, но мы хотим Царствия Небесного. Господь сказал им: "Вы будете пить чашу, ту, которую Я пью, и вы будете судить двенадцать колен Израилевых, и вы будете на лоне Авраама, вы войдете в Царствие Небесное".

Господь им обещал, и они этого сподобились. Почему именно они? Что, они были не как другие люди? Нет, те же кости, те же мышцы, тот же мозг, килограмм шестьсот грамм, ничего особенного в них не было. Конечно, они были чище, чем остальные – не были такими лицемерами, как фарисеи, которые молились напоказ; не были так сребролюбивы, как позже Иуда Искариот; не были так переменчивы, как толпа, которая следовала за Господом. Им не так уж нужно было телесное здоровье – ни один из учеников Христовых, кроме апостола Павла, никогда не просил у Него исцеления от своих болезней, потому что единственное, что их волновало в этом мире, было: достигнут ли они Царствия Небесного. Иногда даже это беспокойство принимало странные формы: они хотели быть не только в Царствии Небесном, но хотели быть в этом Царствии Небесном как можно ближе ко Христу. И Иаков, и Иоанн, и даже мать их, этих братьев, сыновей громовых, просили: нельзя ли, когда Ты придешь во Царствии Своем, чтобы Иаков и Иоанн сели один по правую сторону, другой по левую?

Они желали Царствия Небесного. И поэтому несмотря на то, что Петр страдал малодушием и излишней горячностью; что все ученики, кроме Иоанна Богослова, любовь которого превозмогла страх, оказались трусоватыми и разбежались, когда Христу угрожала опасность; что они в своей земной жизни, когда окружали Христа Спасителя, очень много согрешали и, как и мы, были весьма бестолковы и многого не понимали, – несмотря на это, только за одну жажду Царствия Небесного, Господь дал им это Царствие.

Вот мы празднуем Пасху – переход в другой мир. Всю Светлую седмицу не закрываются царские врата в знак того, что для каждого человека Небо отверсто, открыто. В знак того, что каждый человек, который последует за Христом, захочет увидеть, где же Бог живет, что такое Бог, как Его, Бога, понять, как Его ощутить, как с Ним вообще договориться, вступить в связь, – каждый, который этого захочет, и оторвется от своей земной жизни, и будет вожделеть только этого, а остальным всем будет пренебрегать, – достигнет Царства.

Поэтому Господь и говорит: "Если ты не возненавидишь отца, мать, жену, детей, ты не можешь быть Моим учеником". Это не значит, что надо питать к ним злобу, всякие гадости им делать. Имеется в виду не это, а то, что даже такие святые понятия, как мать, дети, родина и все другое, должны стоять в душе человека на втором месте по сравнению с желанием Царствия Небесного. А у нас часто наоборот, поэтому‑то мы и не достигаем. Поэтому, когда мы причащаемся Святых Христовых Тайн, входим в Небесное Царствие, наше сердце этого не ощущает; поэтому от исповеди мы не получаем исцеления; поэтому наше тело продолжает страдать и после того, как мы приняли таинство Елеосвящения; поэтому, когда мы вступаем в церковный брак и нам подается благодать Божия, чтобы брак созидать, мы все равно продолжаем спорить, ругаться и наша рознь преодолевает эту благодать, изгоняет ее.

Почему мы не усваиваем ту благодать, которую Церковь нам дает? Потому что мы ей пренебрегаем; мы сами изгоняем из своего сердца Христа и Его благодать своей приверженностью к миру, любовью к нему. Мы миролюбцы, мы любим все мирское, желаем только удовольствий. И если мы «переживаем» за наших близких, то очень редко нас волнует то, что эти люди не идут в Царствие Небесное. Нас больше беспокоит, что они пьют, курят, ругаются, еще какие‑то делают безобразия – то, что нам приносит некую досаду. А человек, который не курит, не пьет и с нами вежлив, нас вполне удовлетворяет, наша душа о нем не болит. Ближайший пример: любая бабушка или прабабушка жаждет, чтобы внук или правнук обязательно был крещен. Спрашивается, почему? Что, она хочет для него Небесного Царствия? Нет, она сама не знает, что это такое, и никогда к нему не стремилась. А почему она так жаждет крестить? Чтобы Господь ребеночка защищал, чтобы у него был ангел‑хранитель, чтобы он поменьше болел, чтобы он был получше, попослушней, чтобы с ним было полегче. А до души ребеночка нет никакого дела.

Поэтому очень многие родители, бабушки, дедушки впадают в панику, если ребенок сломал себе ножку, попал под автомобиль, заболел желтухой, корью, дифтеритом или еще каким‑то страшным заболеванием. Это их беспокоит, потому что его тело страждет, и они, будучи сами людьми телесными, состраждут ему, хотя телесная болезнь может привести человека к Богу, и я по долгу службы постоянно с этим сталкиваюсь. Не ходил человек сорок лет в храм, а поставили ему диагноз рак третьей степени, тогда, если ему родственники предложат: "Может быть, тебе батюшку позвать?" – "О, давай, давай". И с жадностью начинает читать Евангелие, молиться. Голова устает, конечно, и многого не понимает, но жаждет человек. Спрашиваешь: "Голубчик, где ж ты ходил сорок лет?" – "Да все было некогда".

То есть болезнь, которую человек получил, – это как дар Божий, духовное благо для него. Ну прожил бы восемьдесят лет и в темноте умер. А так прожил сорок лет, но хотя бы в последние месяцы просветил свой ум и возжелал Царствия Небесного. Потому что когда все болит, уже ни до чего: мыта посуда или немыта, стенка в доме стоит или шкаф за тридцать пять рублей – это уже совершенно неважно. Что на себя одеть, как выгляжу, причесан или непричесан, золотые у меня коронки или половины зубов нет – это уже не так волнует человека, его волнует только, что будет через месяц, когда произойдет вот этот разрыв, когда душа от тела отойдет. Он уже реально задумывается об этом.

Наша жизнь здесь, на земле, временна, и Господь так премудро устроил Свою Церковь, что она нам постоянно говорит о грехе, о смерти, о суде. В напоминание о Царствии Небесном Церковь отверзает для нас царские врата. И каждый из нас может войти в Царство Христа, лишь бы он этого захотел, лишь бы он этому посвятил всю свою жизнь, как посвятили апостолы. Поэтому‑то они и стали учениками Христовыми. Господь весь мир хочет сделать Своими учениками, но для людей гораздо важней, какая сегодня программа по телевидению, сколько они будут получать денег на работе. Для них интереснее взаимоотношения между родственниками. Многих заботит, как они выглядят перед другими, что о них думают или говорят. Им совершенно неважно, что о них думает Бог. Им важно, как к ним батюшка относится, они стараются во всем батюшке угодить, не дай Бог, он брови нахмурит – тогда обиды будут страшные. Люди стремятся везде острые углы ваткой обложить, все укомфортить и вот так жить здесь, на земле, долго‑долго.

Приходит человек семидесяти восьми лет и говорит: "Я болею". А как же не болеть? Ты приближаешься к восьмидесяти, а после восьмидесяти сплошные болезни и дальше – смерть. Нет, ругаются с врачами, говорят, что они не лечат, халтурят, что они плохие, у них нет того‑сего. Но болезнь – это же следствие греха. Что может сделать бедный врач? Он такой же человек, такой же "троечник", как и ты, и так же совершенно не понимает, что с тобой происходит. На кого тут сердиться? Надо потерпеть. Господь попускает болезни, чтобы мы задумались о бренности всего земного и телесного.

Он однажды сказал: "Ищите прежде всего Царствия Небесного, а остальное все приложится вам". И каждый раз надо задавать себе этот вопрос: а ищу ли я Царствия Небесного, желаю ли войти в дом Божий? Для чего я хожу в храм, что я ищу? Почему мне не хочется читать Евангелие каждый день? Вот телевизор я с легкостью смотрю, а Евангелие читаю с трудом. Почему? Потому что телевизор – это родное, плотское, душевное, греховное, похабное; это мне свойственно. А жизнь Царствия Небесного мне несвойственна, потому что я грешный. Поэтому мне надо очень многое в себе преодолеть прежде, чем выйду на нужную тропу.