Узнав, что Леонтий в Иерусалиме и его прославляет на­род, латиняне, а особенно их епископ, из зависти задумали Убить святого, который не сделал им никакого зла. Латин­ский епископ ночью подослал в дом, где находился Леон­тии, вооруженных людей, но Бог сохранил его от убийц, на­казав их слепотой. Они увидели, что в доме преподобного зажгли свет, и, подбежав к дому, хотели войти внутрь, но не нашли двери. Они искали дверь всю ночь, думая, что смо­гут войти в дом по свету, который видели, но нечестивцы были посрамлены. Вернувшись ни с чем к тому, кто их послал, они сказали: "Праведного Леонтия хранит Бог и никто не может причинить ему вред". Об этом чуде стало известно повсюду, и многие удивлялись. Слух об этом случае дошел даже до столицы, и царь Мануил Комнин, узнав о нем, пригласил святого прийти к себе. Об этом чуде услы­шал и правитель Дамаска, который, хотя и был агарянином но почитал добродетель преподобного. Он послал ему пись­мо, в котором приглашал к себе, обещая, что выдаст ему хрисовуллу, назначит достаточное пропитание для него и его людей, и передаст христианам церковь Божией Матери, которая находилась под властью агарян. Святой направил ему ответное письмо с благодарностью за его доброе распо­ложение и объяснил, что не сможет прийти в Дамаск, так как царь пригласил его в Константинополь. Преподобный лишь попросил правителя прислать ему грамоту, в которой бы повелевалось пиратам, плавающим по морю на его ко­раблях, не причинять вреда ни ему, ни его спутникам. Пра­витель тотчас же прислал охранную грамоту, посчитав, что это преподобный оказал ему благодеяние. Эту грамоту Ле­онтий привез в Константинополь и показал царю во обли­чение латинян, которые, называясь христианами, не выка­зали ему такого расположения, какое выказал нечестивый правитель Дамаска.

Божественный Леонтий приложил множество усилии, чтобы получить позволение служить на Живоносном Гробе Господнем, но так ничего и не смог добиться. Ему дозволили лишь заходить внутрь и поклоняться, как любому из палом­ников, поэтому преподобный решил удалиться из Иерусали­ма. На обратном пути на Родос в море началась сильнейшая буря, так что кораблю грозила опасность пойти ко дну. Все пассажиры кричали и рыдали в ожидании смерти, а когда канат, на котором была закреплена спасательная шлюпка, оборвался, и лодка упала в море вместе с людьми, они стали плакать еще сильнее. Увидев такую скорбь, святой сжалился над ними, и, закрывшись в каюте на носу корабля, стал молить Бога о помощи. Господь услышал его молитвы и даровал спасение и ему, и людям, бывшим на корабле и в лодке. Когда святой Леонтий, утомившись от продолжительной молитвы, задремал, Бог открыл ему Свое благодеяние. Тотчас же стряхнув сон, преподобный сказал плачущим людям: «Дерзайте, и не бойтесь, никто из нас не утонет, но благо­датью Божией мы все спасемся, даже люди в лодке, о кото­рых вы думаете, что они погибли. Завтра мы найдем ее со всеми людьми, которые в ней находились". Все те, кто знал Леонтия как человека святого, поверили его словам, но мно­гие и не поверили, среди них был и капитан. Преподобный утешал его, говоря: "Не бойся, человек, благодатью Божией мы спасемся все, с кораблем и лодкой". Однако, подумав, что слова преподобного были лишь утешением, капитан про­должал оплакивать свое несчастье, ибо, судя по силе ветра и расстоянию в две мили, которое отделяло их от суши, ко­раблекрушения нельзя было избежать. И все-таки корабль, подгоняемый сильнейшим ветром, приблизился к суше, где и произошло все, что предсказывал преподобный. Буря прекратилась, настал штиль, корабль избавился от опаснос­ти, лодка оказалась у берега невредимой; все удивлялись и прославляли Бога и патриарха, называя его мужем святым и прозорливым, а себя считая счастливцами, так как удос­тоились чести путешествовать с таким святым человеком. После этого случая они стали воспринимать Леонтия, как Ангела Божия.

Когда путешественники прибыли в Константинополь, Царь, узнав о случившемся, всячески ублажал святого, лобызал его руки, возлагал их себе на очи, и весьма радовался той милости, что Царь всех Господь одарил его радостью об­щения с таким великим святым. Но прошло немного време­ни, и царь Мануил отошел ко Господу. Как раз в это время эконом Патмосского монастыря Антоний, придя в столицу, попросил патриарха походатайствовать перед царем, чтобы ему выдали хрисовуллу, и монастырь не платил налог за владение кораблем. Патриарх сурово ответил Антонию:

- О чем ты говоришь, Антоний? То, что я приобретал с детства до самой старости, я должен потерять в одну минуту, презреть Бога и Его заповедь ради твоего монастыря? Отойди от меня, человек, я никогда не предпочту тленного царя моему Бессмертному.

Услышав это, Антоний очень опечалился, но преподоб­ный, ободряя его, сказал:

- Что ты печалишься, Антоний, и помрачнел лицом? Знай что после моей смерти и смерти нынешнего царя, которая вскоре последует, ты получишь то, о чем просишь сейчас.

- Когда ты умрешь, этого не случится.

- Неужели ты мне не веришь, Антоний? Благодатью Святаго Духа заверяю тебя, что ты своими средствами решишь этот вопрос, просто заплатив за хрисовуллу.

Все это случилось, как и предсказывал преподобный, в царствование Исаака Ангела.

Этого же Антония святой Леонтий исцелил от болезни языка, ибо у него образовался на языке нарост величиной с горошину, из-за чего Антоний не мог нормально говорить, и с трудом ел. Проконсультировавшись у врачей, Антоний уз­нал, что исцелиться можно только удалив нарост. Патриарх же сказал Антонию:

- Давай, побудь мне канонархом, а я спою Богу моему, и после этого посмотрю твой нарост.

Взяв книгу, Антоний, превозмогая боль, стал канонархати шепелявым голосом, а преподобный пел. Когда закончи­лась служба, святой, обратившись к нему с улыбкой и веселым лицом, сказал: "А сейчас покажи мне, что у тебя за болезнь. Открыв рот, чтобы показать нарост, Антоний - о чудо! - об­наружил, что от болезни не осталось и следа, и казалось, что нарост кто-то вырезал, пока святой пел. Этому Антонию пре­подобный предсказал многое из того, что должно было слу­читься в будущем. Кроме всего прочего, он рассказал и о двух монахах, что пребывали в Патмосском монастыре. Внешне казалось, что они вели жизнь, как и все прочие монахи, но на самом деле своими грехами они погрузили себя в погибель. Застонав из глубины души и заплакав, Антоний спросил у преподобного, кто они, познают ли они свои согрешения и покаются ли.

Святой назвал имена монахов и сказал:

- О если бы они покаялись, иначе горе им.