Глава 29.

Мои впечатления и чувства, при зрении на небо, в темную ночь, среди Кавказских хребтов

Но во всю свою жизнь никогда и ничем я так не поражался, никакое явление в природе и ничто из ее видимых вещей не порождало во мне толико многочисленных и глубоких мыслей и не возвышало стремлений моего сердца к Творцу природы, как то, чтобы в темную ночь, при невозмутимой повсюду тишине, смотреть на небо, усыпанное несметными звездами.

Производимое сим видом чувство есть свойства безграничного, как и зримые небеса. Смотря в недоступную даль небес, видит человек, что в необъятных высотах воздушного пространства идет шествие славы Божией – тихо и величественно, но однако же вразумительно и внушительно, и слышатся небеснодивные гимны в честь и славу Божественной и велелепной славы Всемогущего Бога, но не этим чувственным слухом, а слухом сердца, коему доступен бывает духовный мир, когда он, освободившись от впечатлений мира сего, делается способным к восприятию впечатлений горнего мира.

Воистину можно сказать, что ничего нет подобного во всей видимой природе дивному сему и преестественному зрелищу!… И видится, как будто бы здесь, в небесах, Господь особенно внятно явил славу творчества Своего более, чем гденибудь во всей природе, видимой во всех концах земли.

Правда – и море, покоясь в недрах своих, поражает могуществом, сокрытой в нем силы, необъятным протяжением и множеством водяной стихии. Восход и заход солнца, – в тихий час утра и вечера, тоже восхищают душу в пренебесный мир к незаходимому Солнцу Правды. Семицветная радуга, положенная в облаках Создателем в показание того, что уже никогда не будет всемирного потопа, хотя не имеет существенности, но имеет вид прекрасный и очаровательный и напоминает о страшно великом бедствии, которому подвергся первобытный мир за грехи от Бога. И шумящая на горе дубрава, и ветром волнуемая нива, и все вообще творение Божие, в духовном разуме зримое, явственно показует следы Божии, Его невидимое присносущество, вечную славу и неисповедимые совершенства.

Но все это не так поразительно и внушительно, как небеса, коих вещание исходит во всю землю и глаголы их во все концы вселенные (Пс.18,5). Иная звезда, как бы преимуществуя над другими, горит полным и обильным светом, явственно превосходя прочие небесные светила полнотою света; в другой горит переливный свет подобно текущей реке, а в иной виден дрожащий свет, будто боязливо внутри себя движущийся. Многие звезды, за дальностью, едва видны. Они не более, как малейшие светлые точки. Только заметно, что от ярко горящих звезд находятся на неизмеримой высоте. Но все они, зажженные рукою Вседержителя, радостно, усердно и непрерывно творят свою всенощную службу в честь и славу неисповедимого Божия совершенства. Действительно, нет возможности и нельзя найти слов к точному выражению того впечатления и тех чувств, коими объемлется наша душа при виде сего торжественного, великолепного и ни с чем несравнимого зрелища!…

Прежде всего замечаем, что все наше духовное существо объемлется глубоким чувством благоговения к Создателю Своему, Которого грозное всемогущество, безпредельная власть и несравнимая слава так очевидно созерцаются в небесных высотах. Потом сердце наше поражается страхом, от сознания Божеского величия и Его безпредельной силы. Вся гордость наша смиряется, и человек хотя бы и не хотел, но невольно сознает свое всеконечное убожество, нищету и полное ничтожество в виду необъятного Божеского всемогущества.

Но при всем том, по сродству своего духа с Божественным, влечемся мы туда, внутренне слыша духовным инстинктом сердца, что там наша вечная жизнь! Там все святые угодники Божии – старшие во Христе братия наши.

Там Престол Вседержителя, окруженный неприступною славою, пред которым смежают очи пламенные Херувимы и Серафимы, и 24 старца полагают венцы своя, говоря: «достоин Ты, Господи, прияти славу и честь, и силу, ибо Ты сотворил все» (Откр.4,11).