ПРИЛОЖЕНИЕ

Умертвите убо уды ваша, яже на земли, блуд, нечистоту, страсть, похоть злую и лихомание, еже есть идолослужение...

Итак, умертвите земные члены ва­ши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослу­жение.

(Кол. 3; 5)

Лихомание (любостяжание) — желание не-престающее иметь все более и более, ненасыти-мая страсть к богатству. Не против имения воо­ружает нас Апостол, а против лихомания. Имеем нужду в пище, одежде и крове, не можем не иметь и того, чем удовлетворяем ее. Но мерою имения нужно поставить удовлетворение нужде, которая пусть и указывает границы стяжанию и усилиям по нему. Кто же, минуя потребность, полюбит самое стяжание или имение, тот болит страстью любоимения, которая, завладев его сер­дцем, делается госпожею и всех его дел, мыслей, планов и предприятий. Тогда все бывает забыто и в себе и в других, и земля и небо; одно только имеется в цели — иметь и иметь. При таком настроении, имение бывает богом уже потому, что завладевает всем человеком. Но особенно оно бог для любостяжателя потому, что он все упование свое на него возлагает. И жизнь; и свое положение, и течение дел — все у него стоит прочно, потому что у него всего много. По­чивает он упованием на мамоне, и то, что от единого Бога следует ожидать, ожидает он от богатства. Оно для него идол, коему служит и работает, и на коего надеется. Почему лихомание и назвал св. Павел идолослужением.

Свт. Феофан Затворник. Толкование посланий ап. Павла. Послание к Колоссянам.

Глава 4. Гнев

Нет большей победы, как победить свой гнев и негодование.

Свт. Тихон Задонский

Гневом называется не просто шумная вспышка ярости, обращенная на ближнего (это только проявление), а злобное состояние души.

Мы часто считаем себя людьми негневливы­ми. Ну, случается, конечно, поссоримся с кем-нибудь. Но, в общем, не так уж часто это бывает.

На самом же деле язвы страсти гнева видны повсюду. Вспомним обычный свой заурядный день. Примерно две трети его проходит в состоя­нии раздражения. При этом раздражение мы испытываем на всё и вся: на звон будильника, на необходимость вставать, на погоду, на обрыз­гавшую нас машину, на бомжа, оказавшегося в одном с нами троллейбусе и издающего неприят­ные звуки и запахи, на дорожную пробку, из-за которой есть риск опоздать на работу, на водите­ля, на то, что нет свободных мест, на продавщицу в киоске, которая не может с первого раза рас­слышать, какие нам нужны газеты, на неработа­ющий лифт, из-за которого придется пешком подниматься на девятый этаж. К моменту при­бытия на работу окружающий мир успевает ра­зозлить нас (несильно, конечно, но все же) при­мерно раз двадцать. На работе, позлившись не­много на холод в помещении, плохо работающий телефон и отсутствие воды в кране, мы направ­ляем свой гнев на сослуживцев. Этот не так сказал, тот не так посмотрел, еще одна орет на весь офис и мешает работать. Вернувшись домой после тяжелого рабочего дня, мы слегка (по-доброму) поругаемся с женой или с мужем, покричим на детей и спокойно ляжем спать: день прошел нормально, как всегда.

Это наше постоянное недовольство окружа­ющим миром (недовольство, которое может вы­ливаться в крик, раздражение, обиды, злопамят­ство, желание отомстить и даже в убийство) и есть действие беса гневливости и страсти гнева в нас.

«Гнев — неистовая страсть, легко выводит из себя... зверскою делает душу и заставляет уклоняться от дружелюбного собеседования... У гневливого глаза мутны и кровавы и обличают возмущение сердца; а лицо долготерпеливого спокойно, глаза благосклонны и смотрят прямо» (прп. Нил Синайский).

Мы порой плохо различаем голос гнева, по­тому что слишком сильно завладела эта страсть нашими душами. Состояние гневливости кажет­ся нам абсолютно нормальным и естественным состоянием души. Мы сжились с этой страстью и даже вполне уютно чувствуем себя в ее компа­нии. Лишь изредка, ощутив ни с того ни с сего вспышку безудержной ярости, мы подумываем о том, что «нервишки, похоже, расшалились: не обратиться ли к врачу, не попить ли валерьянки на ночь?»