Господин Осипов пишет: «А вы знаете как глубоко вкоренился этот взгляд на то, что мож­но совершить Таинство независимо от человека. Вспомните нашу историю России. Как часто мы видим случаи, когда жена не угодна. Куда ее? В монастырь. Не важно хочет или не хочет. Постригли ее, все, никуда не денешься». (Монашеский постриг не таинство Церкви, - а обряд посвящения. Но на этой ошибке не будем останавливаться. А.Р.)

Господин Осипов должен знать, что Право­славная Церковь не признает монашеского пост­рига, совершаемого насильно. Сам чин постриже­ния в монашество содержит в себе трехкратное подтверждение, что человек принимает его добро­вольно. Господин Осипов путает произвол тира­нов с голосом Церкви. Приведем такой пример. Царь Василий Шуйский был пострижен в мона­шество насильно восставшими царедворцами. При постриге он молчал, а один из бояр давал за него ответы. Св. Патриарх Гермоген выразил взгляд Церкви на это беззаконие; он всенародно заявил, что насильно постриженный не является мона­хом, а тот боярин, который давал за царя ответы, связал себя монашескими клятвами.

Нам кажется, что г-н Осипов хочет искусст­венно связать Православие с католицизмом, что­бы под видом критики католицизма осуждать не­угодное ему положение в Православии и стилизиро­вать протестантские уклонения под учение Церк­ви и Святых Отцов.II. Православное учение о Евхаристии зани­мает особое место в сотериологии, догматическом и нравственном богословии, а также в экклесиологии и аскетике. Евхаристия - это высшее из таинств, это главное условие и действенная сила для обожения человека, живущего на земле. По отношению к другим таинствам Евхаристию на­зывают солнцем в сравнении со звездами. Прича­щение является центром духовной жизни христи­анина. Без таинства Евхаристии невозможно спа­сение.

Необходимость Евхаристии подтверждают слова Христа: Кто не ест Тело Мое и не пьет Кровь Мою, не имеет жизни в себе (Ин. 6, 53). Но еще хуже, чем сознательное уклонение от При­частия, является участие в этом таинстве без ве­ры. Апостол Павел свидетельствует, что такие люди бывают наказаны не только в вечной, но и в земной жизни: здесь - болезнями и преждевременной смертью, а в вечности - отлучением от Христа. Это те, кто принимают Причастие как простой хлеб, не рассуждая, что это есть Тело Христово.

К нашему удивлению, в числе людей, не ве­рующих, что во время евхаристического канона совершается пресуществление или преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Спасителя, оказал­ся профессор Осипов. Он считает, что хлеб и вино остаются ви­ном и хлебом после литургического священнодей­ствия, но Христос берет их в Свою Божественную Ипостась и тем освящает их. Это богословское «от­крытие» г-н Осипов хочет представить как учение Православной Церкви, а не как авангардистский эксперимент.

Господин Осипов приводит мнение некото­рых католических богословов и протестантов, а затем свою собственную концепцию, которая, по нашему мнению, является пагубной ошибкой, не согласуется с Православием и содержит в себе це­лый узел внутренних противоречий. В католициз­ме г-н Осипов видит физикальный подход к со­вершению Евхаристии, где таинства становятся аналогичными химической реакции или алхими­ческому процессу превращения одних элементов в другие. Разумеется, г-н Осипов порицает такой плоский биологизм. Мы должны отметить, что он часто прибегает к следующему при­ему: то, что ему не нравится в Православии, он стилизирует под католицизм и старается дискредитировать неугодные ему взгляды под видом борь­бы с католицизмом. Затем г-н Осипов интерпретирует философ­ские взгляды католических схоластов, но при этом допускает грубейшую терминологическую ошибку. Он, например, объясняет термин «акци­денция» как видимое свойство предмета, доступ­ное для наших чувств. Между тем католические схоласты XIII столетия, а задолго до них св. Ио­анн Дамаскин, пользовались логикой Аристоте­ля, где акциденция означает совсем другое, а именно, несущественные, случайные, неустойчи­вые, временные свойства, без которых природа определяемого предмета не меняется. Католичес­кие теологи эпохи позднего средневековья и ре­нессанса скрупулезно изучали труды Аристоте­ля. Среди них даже раздавались голоса, чтобы католическая церковь объявила Аристотеля бла­женным, так что авторитет Аристотеля был не­зыблем.

В другом месте г-н Осипов так же неверно объяснил субстанцию - как сущность, скрытую от наших чувств, вроде кантовской «вещи в се­бе». Между тем, субстанция означает природу с присущими ей устойчивыми свойствами и качест­вами. Мы советуем г-ну Осипову справиться на­счет терминов «субстанция» и «акциденция» в «Философских главах» преподобного Иоанна Дамаскина.III. Нас беспокоит односторонний, субъективистский взгляд г-на Осипова на таинства. Нам кажется, что в своем увлечении или же под предлогом борьбы с католическим учением о таинствах, которое сводит к минимуму участие человеческой личности в таин­ствах, и превращает таинства в определенную ду­ховную механику, он переходит ту границу, кото­рая отделяет Православие от протестантизма и преуменьшает объективную сторону таинства, что характерно для всех реформаторов. Но где критерий достоинства для участия в таинствах? Люди нравственные чаще всего счи­тают себя недостойными, и веру свою скудной, даже больше: чем нравственнее человек, тем он критичнее к себе, между тем, как страстный и гордый человек считает себя вполне достойным Бога. Где г-н Осипов нашел объективные крите­рии и ориентиры, что так смело может утверж­дать, когда совершается, а когда не совершается таинство?

Апостол Павел, предостерегая людей от недо­стойного причастия, имел здесь в виду веру в то, что причастник принимает Тело и Кровь Христо­во, это он называл «разумением», т.е. догматом Евхаристии. Нам кажется, что здесь г-н Осипов пытается бросить тень на постановление Карфа­генского собора, повелевающего крестить младенцев, хотя в крещении младенцев присутствует ве­ра их родителей, крестных и самой Церкви.

Небрежность речи приводит г-на Осипова к какой-то странной тавтологии; он говорит о «ха­рактере существования бытия», между тем, как «существование» и «бытие» — синонимы. Это все равно, что говорить о бытии бытия или о су­ществовании существования. Богословие требует стилистической точности. Филологическая бес­помощность делает такие словосочетания абрака­даброй для многих читателей. Нас также настораживают вступительные слова г-на Осипова: «Речь идет не о каком-нибудь величайшем Таин­стве, а о Таинстве Евхаристии». Святые как раз называли Евхаристию величайшем из таинств, а святой Дионисий Ареопагит - «таинством таинств». Здесь г-н Осипов нечаянно выдает себя. Для не­го Евхаристия не величайшее таинство, не центр духовной жизни, - а материал для реформации.

Господин Осипов прибегает к психологичес­ким аргументам. Под видом борьбы с католичес­ким влиянием и очищения Православия от католического налета он просто-напросто спекулирует настороженностью православных по отношению к католической агрессии на всех уровнях. Затем, стилизируя Православие под католицизм, он под прикрытием словесного шума начинает дискреди­тацию самого Православия, клянясь в верности ему. Это обычный прием популистов кричать: «Держи вора».

Второй психологический прием г-на Осипова заключается в том, что он говорит: если в Чаше - Тело и Кровь, то причащающиеся - людоеды. Он рассказывает о какой-то нервной даме, кото­рая пришла от этой мысли в ужас. Мы думаем, что эта дама, если она вообще существует, должна была бы обратиться с подобным вопросом к своему духовнику и получить от него ответ, но, впрочем, это дело ее вкуса. Нас удивляет другое: почему профессор богословия не объяснил ей, что мы не причащаемся - я прошу прощения за та­кое сравнение - не кусками мяса Христа, а что в каждой частице этого таинственного Тела пребы­вает Весь Христос - Телом, Душою и Божест­вом, Который невидимо соединяется с душой и телом причастника, что это - тайна и в тоже время высшая реалия, что священнодействие нельзя сра­внить по аналогии мясником, который режет кус­ки убитого существа на части. В каждой частице Тела и в каждой капле Крови - Живой Христос.

Нам хочется привести маленький пример. Ес­ли бы нервная дама попала в аварию и очутилась в больнице, где ей сказали бы о необходимости перелить человеческую кровь в ее вену, чтобы ос­таться живой, то она схватилась бы за эту воз­можность, как за спасательный круг, не возражая врачам и не говоря им, что переливание крови - это вариант антропофагии. Скорее она пришла бы в ужас, если бы в больнице не оказалось до­норской крови.

Господин Осипов опровергает один из важ­нейших сотериологических догматов - превра­щение хлеба и вина на Литургии в Тело и Кровь Спасителя. Он выступает с теорией о соединении хлеба и вина с Ипостасью Христа, при котором они не превращаются в Тело и Кровь, а остаются тем же хлебом и вином, толь­ко соединенными с Ипостасью Бога Слова. Мы перейдем ниже к этому вопросу, а теперь скажем, что в некоторых протестантских деноминациях, которые решительно отвергают пресуществление или, если угодно, преложение Святых Даров, также допускается символически называть их Те­лом и Кровью Христа. И там есть своеобразная вера, что хлеб и вино соединены с Христом: у од­них, что Христос проницает хлеб Своими энерги­ями; у других, что Христос соединен с хлебом по­средством субъективной веры человека и т.д. Поэтому все объяснения г-на Осипова явля­ются неверием в реальность Тела и Крови Хрис­та, находящегося на дискосе и в Чаше, - креном в сторону протестантизма: Евхаристические Дары остаются символами Причастия, а название их Телом и Кровью - метафорами. У православных Причастие - это онтология бытия; у протестантов - это образ, метафорически, условно и отно­сительно соединенный с Христом при определен­ных условиях.

У Владимира Соловьева есть одно произведе­ние, которое выделяется из его обычной гностиче­ской эклектики, - последнее произведение, кото­рое он написал перед смертью, как бы свое пока­яние. Я не принимаю его целиком, но там есть ха­рактерный эпизод. Антихрист, выступая перед христианами, всячески старается показать свою приверженность к православной вере, свое уваже­ние к его учению; он обещает свою помощь в де­ле земного устроения Церкви, но когда ему зада­ют вопрос: верит ли он, что Христос - Сын Божий, то антихрист замолкает, он не может дать ответа.