Жизнь Моисея.

Сверхсущностная, сверхбожественная и преблагая Троица, предстоящая Божественной христианской мудрости, возведи нас превыше всякого света и превыше самого незнания — к высочайшей вершине таинственных Писаний, — туда, где простые, абсолютные и нетленные таинства Божества являют себя в пресветлом мраке Безмолвия. Ибо в Безмолвии поистине познаются тайны этого мрака, сверкающего ярчайшим светом в лоне чернейшей тьмы. И мрак этот, оставаясь совершенно неощутим и совершенно невидимым, наполняет более прекрасным, чем сама красота, сиянием ум, умеющий закрывать глаза…

Дионисий Ареопагит

Таинственное богословие, I, 1.

Мрак означает ту последнюю встречу, когда человек в своей онтологической нищете весь превращается в чистый порыв к Богу; Бог же, приходя к нему из беспредельной дали трансцендентности, Сам становится одной лишь нищетой любви. Всякая «сущность» преодолена: Богом — в Его «транс–нисхождении», человеком — в его «транс–восхождении». Более нет ничего, кроме не передаваемого словом общения личностей.

Непрестанно упражняйся в мистических созерцаниях, оставь ощущения, отрекись от заключений ума, отбрось все чувственное и умопостигаемое, совлекись совершенно небытия и бытия и таким образом вознесись, насколько ты сможешь, к единению в незнании с Тем, Кто превосходит всякую сущность и всякое знание. Ибо только выйдя из всего, и из себя самого в том числе — полностью и окончательно, — в чистом экстазе возвысишься ты к светоносному мраку Божественной сверхсущности, оставив все и совлекшись всего.

Дионисий Ареопагит

Таинственное богословие, 1, 1.

Таким образом, вместо того, чтобы говорить о мраке, можно было бы с тем же основанием говорить о свете — при условии уточнения: речь идет о свете нетварном, неистощимо исходящем от Недостижимого; о сверх–мрачном свете сокрытого Бога, открывающего Себя для причастности; об энергии сущности, исходящей от Отца, чрез Сына, в Духе Святом.

Этот свет неотделим от огня. Колесница, на которой человек устремляется в Славу, есть пылающее, как уголь, сердце (в иудейской мистике тоже содержится это отождествление пылающего сердца с огненной колесницей, на которой вознесся пророк Илия). Как подсказывают иконы, весь человек обращается во взгляд, ослепляемый исходящим от лика преображенного Христа светом. «Пища Духа» и «вода жизни» восходят к внутренней глубине «таинств»: таинств Имени Иисуса, Писания, Евхаристии, крещального облачения в свет. Войти внутрь таинств — значит обрести уже здесь, на земле, жизнь вечную.