Вы знакомы с работами Любищева по этим вопросам?

О. АЛЕКСАНДР: Да. Не со всеми, но, в общем, знаком с его точкой зрения.

И как Вы относитесь к ней?

О. АЛЕКСАНДР: Мне это нравится, хотя я и не исключаю, что эволюцию можно рассматривать и под классически дарвинистским углом зрения… Дело в том, что Дарвин не убрал телеологию, он просто вскрыл механизм развития, но сам принцип глобальный… Любищев его подсекает на конкретном материале, в самой гуще этого процесса, а на самом деле надо смотреть вообще. Зачем миру развиваться? Кто его тянет за уши? Чего ради развиваться живым организмам? Ради приспособления? Так самые приспособленные — это низшие существа. Они выносят все, включая даже радиацию. Сине-зеленые водоросли, наиболее элементарные... Вирусы почти неистребимы, размножаются быстро и живут в любой среде.

Кто же и зачем тянул этот мир, чтобы он усложнялся и шел дальше, пока не вылупится человек? Так что тайна эволюции вся телеологична. Об этом еще до Любищева очень много писал академик Берг. Сейчас его переиздали…  Он называл свою теорию «номогенез» — развитие по закону[14]. Называли это «холизм», «финализм» — движение к целому. Такое впечатление возникает у всех биологов, кто серьезно размышляет над философскими проблемами естествознания.

Я как-то Ю. А. Шрейдеру задал вопрос о Любищеве: как соотносятся занятия биологией и вера, религиозность. Он подумал и сказал, что биологи-физиологи и эволюционисты дарвинского типа чаще бывают атеистами, но этологи и эволюционисты недарвинского толка, скорее всего, верующие.

О. АЛЕКСАНДР: В общем, он, конечно, прав, так и получается. Хотя этот вопрос надо изучить более внимательно. Перед эволюционистами и этологами встают большие философские проблемы. А физиолог, он ведь в значительной степени описатель, экспериментатор. Он не верит ничему, чего нельзя воспроизвести. А как воспроизведешь эволюцию? Тут уж невольно приходится шевелить мозгами.

А как, по-вашему, в принципе существуют профессии, которые более способствуют возникновению религиозности, и менее?

О. АЛЕКСАНДР: Я никогда не задумывался об этом, но среди моих прихожан много математиков и физиков.

Математиков-то понятно, а физиков?

О. АЛЕКСАНДР: Много физиков. Почему — не знаю. Может быть, потому, что все-таки физики сталкиваются с какими-то гранями реальности, уже выходящими за рамки науки. Но я не думаю, что это жестко определялось. Надо это проверить, статистически изучить… Но, в общем, мы видим людей религиозно мыслящих среди самых разных профессий, так что, по-видимому, абсолютного значения это не имеет. Я думаю, что от генетиков до уголовников, воров — они тоже часто и верующие, и суеверные — большая градация всяческих вариантов. Пожалуй, всегда наиболее материалистично были настроены медики и физиологи: Фохт, Сеченов, Бехтерев.