Как видим, с течением лет рассказ о чудесах конкретизируется и разрастается, а число самих чудес удваивается, причем становятся они «все страншее и страншее». Но ни одного миссионерского аргумента так и не пересказывается[730]. И, кажется, не только греческие хронисты не знали, что же пересказать о трудах миссионеров, но и ученики этих чудотворцев также не хранили в памяти их доводы. И потому уже в пятом веке Эфиопия, вроде пораженная чудесами Фрументия, возвращается к язычеству[731].

Научить «совершать чудеса апостольские» сегодня, пожалуй, никто не сможет. Чем восполнить нечудотворность миссионеров? Приказами, как император Констанций?[732]Или молчанием?

Читаем рассказ о равноапостольной Нине (Сократ Схоластик 1,20) — и видим повествование о трех последовательных чудесах, но ни одной беседы.

Из таких чудообильных рассказов следует лишь то, что их нельзя использовать в учебных целях в качестве святоотеческого учебника, обучающего тому, как беседовать с «пытающимися противоречить».

Вот редчайший случай описания миссионерского контакта очевидцем:

Блаженный Феодорит, епископ Кирский, рассказывает эпизод из жизни Симеона Столпника: «Однажды я подвергся величайшей опасности. Симеон приказал исмаилитам подойти и получить у меня святительское благословение, сказав, что они сподобятся от этого большой пользы. Они же, по-варварски сбежавшись, одни стали тянуть меня спереди, иные сзади, третьи с боков. Те же, кто отстал от других, подбегали и, протягивая руки, одни дергали меня за бороду, другие хватали за одежду. Я бы задохнулся от их жаркого напора, если бы [Симеон] громким криком не разогнал их всех. Вот… такое сияние богопознания рассеивал столп среди варварских душ. Известен мне и другой такой же случай, который с ними произошел. Некое племя умоляло божественного мужа послать молитву и благословение их вождю. Другое же присутствовавшее там племя возражало, что благословение нужно послать не ему, а их собственному предводителю: мол, первый — беззаконнейший, а второй чужд всякого беззакония. Тут началась борьба честолюбий и варварская свара, а кончилось тем, что они кинулись друг на друга. Я принялся многословно уговаривать их успокоиться, поскольку, мол, у божественного мужа хватит благословения и на того, и на другого. Но одни отвечали, что [вождь второго племени] вообще не должен сподобиться благословения, а вторые пытались оставить без благословения [первого вождя]. [Симеон], пригрозив им с высоты [своего столпа] и обозвав их псами, еле-еле погасил распрю» (Феодорит Кирский. История боголюбцев, 26,13–14)[733].

Что мы видим: миссионер здесь это не тот, кто идет к варварам, а тот, кто просто ушел от других христиан. Он хотел одиночества, а не контакта. Причина интереса варваров к нему — не его слово о Христе, а чудеса… Из слов же подвижника, обращенных к ним, одно стоит подражания, а другое — вряд ли. Доброго внимания заслуживает смирение святого перед епископским саном (миссионер должен учить своих слушателей жизни в реальной Церкви). А вот если сегодня миссионер станет обращаться к нецерковным людям, честя их «псами» — вряд ли это послужит приращению Церкви…

Другой пример не-нашей миссии: в первой половине Vl века появляется «Житие Симеона Горца». Симеон пришел в горное село, где нашел пустующую церковь и полное забвение всех реалий и терминов христианской жизни. Он попробовал воцерковить их детей, но родители воспротивились созданию школы — дети, мол и так при деле: коз пасут. Когда Симеон все же обещанием подарков собрал к себе детвору, родители стали возмущаться. Многие забрали детей, но те по молитве Симеона умерли, после чего остальные родители уже не препятствовали его педагогической деятельности[734]. Похоже и повествование составленного в середине X века константинопольского Синаксаря о миссионерстве святителя Фрументия, апостола Эфиопии.

Возьмем ли на вооружение «порчу» в миссионерских целях?

Из более поздних времен мы узнаем о том, как истощание чудес и отсутствие аргументов приводили к «миссионерскому насилию». «Сигурд епископ надел все свое облачение и пошел на нос корабля конунга. Он велел зажечь свечи и стал кадить. Потом он поставил распятие на нос корабля и читал евангелие и многие другие молитвы. Когда они подплыли к усадьбе Рауда, у берега стоял его большой корабль. Олав конунг[735] сразу же поднялся со своим войском к усадьбе. Они бросились к покою, в котором спал Рауд, и взломали дверь. Люди ворвались в покой. Рауд был схвачен и связан, других людей, которые были там, убили или взяли в плен. Конунг велел привести к нему Рауда и предложил тому креститься." — Я не буду тогда, — говорит конунг, — отнимать у тебя твое добро. Я буду твоим другом, если ты будешь дорожить этим". Но Рауд яростно отвергнул это предложение, сказал, что никогда не поверит в Христа, и очень богохульствовал. Тогда конунг разгневался и сказал, что Рауд умрет самой худшей смертью. Он велел взять Рауда, привязать его лицом вверх к бревну и вставить ему палку между зубов, чтобы его рот был открыт. Затем он велел принести змею и приставить ее ко рту Рауда. Но змея не захотела вползти в рот и лезла, извиваясь, назад, так как Рауд дул на нее. Тогда конунг велел принести пустой стебель дудника и вставить его в рот Рауду. А некоторые люди рассказывают, что конунг велел вставить ему в рот свою трубу. Змею заставили вползти, поднеся к ее хвосту раскаленное железо. Она вползла в рот Рауда, а затем в горло и прогрызла ему бок. Тут Рауд простился с жизнью. А всех людей, которые были с Раудом, конунг велел крестить, а тех, которые не хотели креститься, он велел убить или пытать»[736]. Были эти подвиги совершены Олавом Трюгвассоном около 995-1000 годов в Норвегии. И хотя епископ был латинский, но еще (до 1054 года) — православный…

Явно, что не потрясенность Евангелием были и причиной обращения бургундов: «Есть варварский народ, живущий поту сторону реки Рейна и называющийся бургундами. На них непрестанно нападали гунны, опустошали их страну и нередко многих убивали. Находясь в столь затруднительном положении, бургунды решились обратиться к какому-либо Богу. А так как они заметили, что Бог римлян сильно помогает боящимся Его, то все единодушно обратились к вере во Христа. Посему, находясь в одном галльском городе, они просили епископа о христианском крещении. Епископ приказал им поститься семь дней и, огласив их верою, в восьмой день крестил их и отпустил назад. Тогда они смело пошли против своих тиранов, и надежда не обманула их, ибо, когда царь гуннов, по имени Оптар, ночью умер от обжорства, бургунды напали на гуннов, лишившихся вождя, и в малом числе сразившись с многочисленными неприятелями, победили их. Бургундов было только три тысячи, а число пораженных гуннов простиралось до десяти тысяч. С тех пор этот народ пламенно привержен был к христианству» (Сократ Схоластик. Церковная история 7,30).

О Хлодвиге, основателе французской монархии, говорят, что он был тверд в языческой вере, пока не увидел свою армию на грани уничтожения. Дело было при Толбаке (теперь Цюльпих), и франки были одолеваемы алеманами. Тогда Хлодвиг взмолился: «Бог христиан! Бог, которому поклоняется моя жена Клотильда (Хродехильда), помоги мне победить, верую в Тебя! Если Ты даруешь мне победу над моими врагами и я испытаю силу Твою, которую испытал, как он утверждает, освященный Твоим именем народ, уверую в Тебя и крещусь во имя Твое. Ибо я призывал своих богов на помощь, но убедился, что они не помогли мне. Вот почему я думаю, что не наделены никакой силой боги, которые не приходят на помощь тем, кто им поклоняется. Тебя теперь призываю, в Тебя хочу веровать, только спаси меня от противников моих» (Святитель Григорий Турский. История франков 2, 30). Неожиданно явился ему ангел Божий с ветвью лилии и сказал, чтобы отныне он сделал этот цветок своим оружием и завещал ее своим потомкам. В ту же минуту воины Хлодвига почувствовали необычную силу и мужество, бросились на врагов, которых заставили бежать. После этого епископ Ремигий сказал Хлодвигу знаменитые слова: «Поклонись тому, что сжигал, и сожги то, чему кланялся» (Святитель Григорий Турский. 2,31). Так Хлодвиг крестился с тремя тысячами своих воинов в 496 году, а лилия для Франции стала эмблемой королевской власти.

Так же и у шведов: Ансгар, которого нередко называют «апостолом Севера», проповедовал в Скандинавии и Дании в IX веке. Автор его жития говорит: «Армия необращенных шведов, осаждая город, столкнулась с неблагоприятными обстоятельствами. Воины бросили жребий, чтобы вопросить, помогут ли им их боги. Узнав об отрицательном ответе, шведы струсили. Однако некоторые торговцы, вспомнившие учение Ансгара, предложили вопросить Христа, Бога христиан. Ответ был благосклонный, осажденные потерпели поражение, а победители, возвратившись домой, прославили Христа постами и милостыней в пользу бедных».

В жизни Церкви есть свои потери, а не только дары и находки. Потерялась скиния Завета, потерялись скрижали Моисея, потерялось первое послание апостола Павла к Коринфянам. Потерялся дар говорения на языках ангелов. Терялись и люди, однажды найденные для Христа, и целые народы. Среди потерянных Церковью народов — некогда крещеные чеченцы[737]. Потерялись (точнее, в XVI веке были уничтожены русской иерархией) книги, переведенные святителем Стефаном Пермским на язык зырян…[738]