И от этой распланированной ясности девчонке стало тошно, она захотела впустить в свою жизнь что-то новое. И среди ночи она позвонила своей странной знакомой. И через полгода крестилась сама…

Вот почему для многих людей в те брежневские годы поворот взгляда, думающего, задающего вопросы, а затем и головы и судьбы в сторону религии — это был поиск кислорода. Это был — Выход. Исход.

Так вот первый шаг к вере — «не хочу!». Не позволю себе превратиться в «совокупность общественных отношений»!

Второй шаг веры — понуждение себя к пониманию еще чужой, еще не моей веры. Какой-то смысл там, для них и у них — все же есть…

Третий шаг — пробуждение желания: чтобы та «заграница», та, чужая, вера стала бы моей. Это желание находится в эту пору еще в разладе с разумом: он твердит, что граница между мирами веры и неверия непереходима.

Четвертый шаг веры — вновь волюнтаризм (ибо именно шаг, поступок) — «я хочу, чтобы было иначе. Мне нужно, чтобы Небо — было!». Здесь именно не уму, но воле дано решать, что есть, а чего нет.

А дальше — уже не психология, а онтология. Чудо, которого может и не быть, несмотря на все усилия человеческой воли. Миссионер может быть спутником и помощником только на первых трех шагах.

Могу посоветовать молитву (она может быть и первой, начальной, робкой, но она же может быть и умудрённейшей):

«Господи! Не знаю, чего мне просить у Тебя. Ты один ведаешь, что мне потребно. Ты любишь меня паче, нежели я умею любить Тебя. Отче, даждь рабу Твоему, чего я сам и просить не умею. Не дерзаю просить ни креста, ни утешения, только предстою пред Тобою. Сердце мое отверсто, ты зриши нужды, которых я не зрю. Зри и сотвори со мною по милости Твоей, порази и исцели, низложи и подыми меня. Научи меня молиться и Сам во мне молись. Аминь».

Эта молитва была составлена святителем московским митрополитом Филаретом (Дроздовым) в XIX столетии.

— Кого можно назвать религиозным человеком?

— Религиозным может считаться человек, который в своей жизни сделал хотя бы один поступок по религиозным соображениям. Не по моральным принципам, а именно ради Бога. Скажем, стоял на пороге совершения какой-то подлости и остановился только потому, что вспомнил, что Бог этого не велит. Если хотя бы однажды такой поступок был в жизни человека, значит, религиозная тематика вошла в его жизнь.

Православный же человек — это тот, кто судит себя по заповедям Евангелия и Церкви. Он, может быть, не всегда их исполняет — наверное, на свете нет ни одного человека, который бы эти заповеди во всех подробностях исполнял бы в каждой жизненной ситуации. Но если человек, согрешив, понимает, что он согрешил, а не оправдывает себя («это, мол, все делают, это нормально, это современно») — вот в этом случае это православный человек. Он смотрит на себя глазами Православия.

— Чем отличается жизнь верующего человека от жизни того, кто по каким-то причинам не нашел пути к Богу?