Слово «всем» не допускает разделения любви на другие предметы. Ибо сколько истратишь любви на земные предметы, столько по необходимости недостанет у тебя в целом. Посему–то немногие из людей наименованы друзьями Божиими, как Моисей, о котором написано, что он друг Божий (см.: Исх. 33, 11), и как Иоанн. Ибо сказано: «Друг Женихов, стоя… радостию радуется» (Ин. 3, 29), то есть кто имеет твердую и непоколебимую любовь ко Христу, тот достоин Его дружбы. Посему и Господь уже достигшим совершенства ученикам говорит: «Не ктому вас глаголю рабы, но други, яко раб не весть, что творит Господь его» (ср.: Ин. 15, 15). Итак, совершенному возможно познать истинно Возлюбленного. И действительно, одни святые суть друзья Божии и друзья друг другу, а всякий порочный и невежда — не друг, потому что блага дружбы не совместны с худым расположением сердца. Ибо зло противоборственно не только добру, но и самому себе.

Но уже приступим к истолкованию пророческих слов.

(2) «Отрыгну сердце мое слово благо». Иные полагали, что сие говорится от лица Отца о Слове, Которое было в начале у Отца и Которое, говорят они, Отец извел как бы из сердца, из самой утробы; и от благого сердца произошло «Слово благо». А мне кажется, что слова сии относятся к лицу пророческому, потому что последующие слова не оправдывают сего толкования об Отце. Отец не мог бы сказать о Своем языке: «Язык Мой трость книжника скорописца». (3) «Красен добротою паче сынов человеческих». Потому что не сравнительно с человеками имеет он превосходство красоты.

И далее говорит: (8) «Сего ради помаза Тя, Боже, Бог Твой, елеем радости». Не сказал: «помазах» Тя Бог Твой, но — «помаза Тя», из чего видно, что иное есть лицо говорящее. Кто же это лицо, как не Пророк, ощутивший действие на него Духа Святаго? Он говорит: «Отрыгну сердце мое слово благо». Отрыжка есть внутренний воздух, при переварении пищи из расторгшихся пузырьков поднимающийся вверх; и напитанный хлебом живым, сшедшим с небес и дающим жизнь миру, насыщенный всяким глаголом, исходящим из уст Божиих, то есть, по обыкновенному в Писании иносказанию, душа, напитанная священными учениями, дает отрыжку, сообразную пище. А как пища была словесная и добрая, то Пророк отрыгает «слово благо. Благий человек от благаго сокровища» сердца своего «износит благая» (Мф. 12, 35).

Будем и мы искать пищи в слове к насыщению душ своих (ибо сказано: «праведный ядый» насытит «душу свою» — Притч. 13, 26), чтобы сообразно с тем, что напитало нас, произносить нам не какое–либо слово, но «слово благо». Человек лукавый, напитанный нечестивыми учениями, отрыгает из сердца слово лукавое. Не видишь ли, что отрыгают уста еретиков? Подлинно, нечто отвратительное и смрадное, изобличающее, как сильна и глубока болезнь сих несчастных! Ибо «лукавый человек от лукаваго сокровища» сердца своего «износит лукавая» (ср.: Лк. 6, 45). Посему, «чешем слухом» (ср.: 2 Тим. 4, 3), не избирай себе таких учителей, которые могут произвести болезнь в твоей внутренности и сделать, что отрыгнешь слова лукавые, за которые будешь осужден в день Суда. Ибо сказано: «От словес своих оправдишися и от словес своих осудишися» (Мф. 12, 37).

«Глаголю аз дела моя Цареви». И сие изречение, конечно, ведет нас к мысли о лице пророческом. «Глаголю аз дела моя Цареви» — это значит: признаюсь пред Судиею и обнаружением собственных дел своих предварю Обвинителя. Ибо мы приняли такую заповедь: «Глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися» (Ис. 43, 26). «Язык мой трость книжника скорописца». Как трость есть орудие письменности, когда опытная рука движет ею для начертания написуемого, так и язык праведника, когда Святый Дух им движет, погружаемый не в черниле, но в Духе Бога Живаго, на сердцах верующих написывает слова Вечной Жизни. Посему Дух Святый есть книжник, потому что премудр и всех научает, и «скорописец», потому что быстро движение мысли. Пишет же в нас Дух помышления, «не на скрижалех каменных, но на скрижалех сердца плотяных» (2 Кор. 3, 3). А по мере широты сердца Дух пишет на сердцах более или менее, по мере предуготовительной чистоты, пишет или для всех явственно, или неявственно. По скорости же написуемого целая уже вселенная наполнена благовестием.

Следующие же за сим слова, кажется мне, должно принять за начало особой речи и не связывать их с предыдущими, но приложить к последующим. Ибо слова: «красен добротою», как думаю, чрез обращение говорящего сказаны ко Господу.

(3) «Красен добротою паче сынов человеческих, излияся благодать во устнах Твоих». К этой мысли приводят нас Аквила и Симмах. Первый говорит: «Ты украшен красотою паче сынов человеческих»; а Симмах: «Ты прекрасен красотою паче сынов человеческих». Посему «красным добротою» Пророк называет Господа, приникнув в Его Божество, потому что воспевает не красоту Его плоти. Ибо «видехом Его, и не имяще вида, ни доброты: но вид Его безчестен, умален паче всех сынов человеческих» (Ис. 53, 2–3). Из сего явно, что Пророк, созерцая светозарность Господа и объятый ее сиянием, душевно уязвленный сею добротою, подвигся божественною любовью к мысленной красоте. А когда она явится душе человеческой, тогда все дотоле любимое окажется гнусным и презренным. Посему и Павел, когда увидел «краснаго добротою, вменил вся уметы, да Христа приобрящет» (ср.: Флп. 3, 8).

И хотя чуждые слову истины проповедь евангельскую называют юродством, уничтожая за простоту речи в Писании, но мы, которые хвалимся крестом Христовым, которым открыто Духом, «яже от Бога дарованная нам… не в наученых человеческия премудрости словесех» (1 Кор. 2, 12–13), мы знаем, что в учении о Христе излилось на нас от Бога богатство благодати. Посему–то в короткое время проповедь обтекла почти целую вселенную, ибо обильная и щедрая благодать излита на проповедников Евангелия, которых Писание наименовало и «устнами» Христовыми. Посему–то проповедь евангельская в своих, презираемых иными, речениях заключает много убедительного и влекущего ко спасению. И всякая душа препобеждается непреложными догматами, будучи утверждаема благодатью в непоколебимой вере во Христа. Посему и говорит Апостол: «Имже прияхом благодать и апостольство в послушание веры» (Рим. 1, 5). И еще: «паче всех их потрудихся: не аз же, но благодать Божия, яже со мною» (1 Кор. 15, 10).

«Излияся благодать во устнах Твоих: сего ради благослови Тя Бог во век». В Евангелии написано, что «дивляхуся о словесех благодати, исходящих из уст Его» (Лк. 4, 22). Посему псалом, чтобы яснее представить множество благодати в словах Господа нашего, выразительно говорит: «излияся благодать во устнах Твоих». По неистощимости благодати в слове «благослови Тя», сказано, «Бог во век». Очевидно, что сие должно относить к человечеству, так как оно преуспевает «премудростию и возрастом и благодатию» (Лк. 2, 52). Относительно к одному человечеству разумеем, что благодать дана Ему как награда за Его доблести.

Подобное сему выражается в словах: (8) «Возлюбил еси правду, и возненавидел еси беззаконие: сего ради помаза Тя, Боже, Бог Твой елеем радости паче причастник Твоих». Близко к сему и написанное Павлом к Филиппийцам: «Смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя. Темже и Бог Его превознесе» (2, 8–9). Из сего видно, что сие говорится о Спасителе как о человеке. Или, поскольку Церковь — Тело Господне и Господь — Глава Церкви, и как служители небесного слова, по сказанному выше, суть «устне» Христовы (например, Павел имел глаголющего в себе Христа — см.: 2 Кор. 13, 3, — а то же имеет и всякий, подобный Павлу по добродетели), так и все мы, верующие, каждый сам по себе составляем прочие члены тела Христова, то не погрешит, кто благословение, данное Церкви, отнесет к Самому Господу. Посему слова: «благослови Тя Бог» значат: члены Твои и Тело Твое исполнил Бог Своими благами во век, то есть до бесконечности.

(4) «Препояши меч Твой по бедре Твоей, Сильне, (5) Красотою Твоею и добротою Твоею» Думаем, что сие в переносном смысле относится к живому Слову Божию, чтобы Оно соединилось с плотью, к Слову, Которое «действенно и острейше паче всякаго меча обоюду остра, и проходящее даже до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судительно помышлением и мыслем сердечным» (Евр. 4, 12). Ибо бедро есть символ родотворной силы. Сказано: сии души, «яже изыдоша из чресл» Иакова (ср.: Быт. 46, 26).

Посему Господь наш Иисус Христос, как есть жизнь, путь, хлеб, виноградная лоза, истинный свет и именуется другими многими именами, так есть и меч, который отсекает страстную часть души и убивает похотливые движения. Потом, поскольку Бог Слово имел вступить в соединение с немощью плоти, то весьма кстати присовокуплено: «Сильнее». Ибо это — величайшее доказательство силы, что Бог возмог быть в человеческом естестве. Силу Слова Бога не только доказывает создание неба, земли, моря, воздуха, произведение величайших стихий, и все, что ни представим премирного и преисподнего, сколько домостроительство вочеловечивания и снисхождение к уничиженному и немощному человечеству.

«Красотою Твоею и добротою Твоею». Красота отлична от доброты. Красивым называется, что в свое время пришло в полную свою зрелость. Так, прекрасна пшеница, когда поспела для жатвы. Прекрасен плод виноградный, когда он с течением годовых времен, переварив в себе соки, достиг совершенства и стал годен к наслаждению. А доброта есть стройность в сложении членов, производящая собою привлекательность. «Препояши меч Твой по бедре Твоей, Сильне, красотою Твоею», то есть при исполнении времен, «и добротою Твоею», то есть созерцаемым и умопредставляемым Божеством. Ибо Оно действительно есть «доброта», превышающая все разумение человеческое и все силы человеческие и созерцаемая одним умом. Познали «доброту» Его ученики Его, которым Он наедине разрешал притчи. Видели «доброту» Его Петр и сыны громовы на горе, видели «доброту», которая была светлее светлости солнечной, и удостоились узреть очами предначатие славного Его пришествия.