Однако нельзя так пристраститься к «наркотикам», чтобы забыть, что мы слабы и в каком  ~47~ мире живем. Успокоительные действия должны увеличивать, а не уменьшать реалистический взгляд на жизнь.

Особенно опасен один наркотик  —  суетливое желание «всё уладить». Конечно, кое-что иногда уладить можно, и мы вправе это делать. Но нельзя себя обманывать. Сколько бы ситуаций мы ни уладили, мы всё же останемся лицом к лицу с беспомощностью человека. Полное изменение нашего удела  —  в руке Божией, и больше нигде. Всё остальное  —  лишь перекладывание бремени из одной руки в другую. Нам не разрешить последних проблем греха и смерти. Их разрешает только Бог.

Вот почему так важно страдать. Когда мы страдаем, мы знаем, каков наш истинный удел. Мы видим правду о падшем мире и падшем человеке. Как тут не плакать?

Иногда считают, что нужно различать страдание как плод греха и страдание искупительное. Те, кто так думает, делают вывод, что в этой, земной жизни можно избавиться от первых, «заслуженных» страданий. Это  —  чистый вздор. Всякое страдание  —  плод первородного греха, нашего или чужого. Именно его взял на себя распятый Христос, именно его должны нести на себе христиане; и большая часть каждого из наших крестов проистекает не от чужих грехов, а от наших собственных. Наш крест  —  это мы сами. Нет никаких оснований считать, что в этой жизни мы избавимся от собственного бремени. Конечно, Господь облегчает нам бремя, но не снимает его. Только после воскресения мертвых  ~48~ тела наши будут способны к полному счастью. Тем самым мы никак не вправе презирать ни свое, ни чужое страдание. Напротив, мы должны его почитать.

В «Артуриаде»[3] Чарльза Уильямса есть поразительная сцена. Когда сам Галахад достигает замка, где спрятан Грааль, он не входит победоносно в ворота, а падает на колени. «О, Господи, прости,  —  молит он.  —  Прости, благослови меня, Отец!» Льюис пишет об этом отрывке:[4] «Христиане часто думают о том, как много страданий причиняет мир святым; но и святые причиняют миру немало страданий». Поистине, любое сколь угодно созидающее действие что-то и разрушает, а то, что разрушается,  —  не чистое, беспримесное зло, как бы много зла в нём ни было. Боль грешника остается болью и, тем самым, обретает благородство.

Христианское страдание очень тонко, и никак не связано с презрением, пренебрежением или осуждением.

Христианское страдание очень тонко и никак не в этом. Искупительным можно назвать  ~49~ то страдание, которое отдано Христу, то есть сострадание, «страдание вместе с другими». Христианин знает, что Христос взял на Себя его муки и, тем самым, соединил их с муками всех других людей. Страдание становится состраданием через Страсти Христовы.

Теперь мы можем понять, почему блаженство плачущих связано с милосердием. Обычно страдающий человек становится эгоистичней. Тот же, кто страдает со Христом, пробивает стену самости. Быть может, горе его еще горше, ибо он лишен такой отдушины, как злоба; зато он причащается тайне Божией любви. Поэтому в глубине мрака скорби пробуждается надежда. Такое страдание чисто, беспримесно, беспомощно; однако только тот, кто испытал его, может знать, что Господь «творит всё, что хочет».

Именно на этой глубине страдание и радость едины. Призыв Апостола обращен к тем, кто перешагнул жалость к себе и соединился в своей скорби с жертвенной любовью Спасителя.

Блаженство христианской радости, блаженство плачущих сводится, главным образом, к надежде. Не к оптимизму  —  его нет, а к убежденности в любви и силе Божией. Плачущие  —  блаженны, ибо они утешатся. Существует страдание, которое утешиться не может. Более того: некоторые предпочитают растравлять свою боль. Это  —  не христианский путь. Нам, христианам, достался тягчайший, но и блаженный удел  —  мы должны страдать честно,  ~50~ не обращая страданий в себялюбивую усладу.

Боль, благословленная Спасителем, не презирает утешения, но знает, что утешить истинно может один лишь Бог. Тем самым, эта боль неразрывно связана с радостью во Христе; однако, скажем снова, она не «облегчена», не условна, а очень мучительна.

~51~

Глава VIII. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся