Это потому не смущает нас, что Сын Божий возвратился к Отцу, Его пославшему; что Он оставил мир и отошел к Отцу. И место в конце Евангелия от Иоанна: Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему (20:17) — должны мы стараться понимать более в таинственном смысле; восхождение Сына к Отцу со священною прозорливостью должны мы понимать более достойным Божества образом, т. е. так, что это было восхождение более духовное, нежели телесное.

Это, по моему мнению, нужно было заметить по поводу слов:

Отче наш, сущий на небесах — в опровержение не согласимого с истинным понятием о Божестве мнения тех, которые полагают, что Он обитает на небе как бы в каком–то определенном месте, и чтобы никого не ввести в заблуждение, будто Бог обитает в физическом пространстве. Потому что тогда должно было бы для последовательности говорить, что он и телом облечен; но отсюда вытекают безбожнейшие положения, а именно то воззрение, что Он делим, материален и подлежит тлению, потому что каждое тело делимо, материально и подлежит тлению. Или же хвастающиеся ясностью познания и не позволяющие себе определяться лишь чувствами пусть скажут нам, каким же еще иным условиям может подлежать субстанция физическая, кроме тех, каким подлежит материальная?

А так как и до телесного явления Христа многое в Писаниях, по–видимому, на то указывало, что Бог обитает в физическом пространстве, то нахожу я уместным и об этом немногое заметить, чтобы вывести из сомнения тех, которые в своем непонимании» истинного содержания тех выражений, Бога, все превосходящего, заключают в малом и тесном пространстве. И прежде всего говорится в книге Бытия: Адам и Ева услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время вечерней прохлады, и скрылись Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая (Быт. 3:8). В сокровищницу этого места войти не желающих, даже и в двери его не толкающихся (т. е. не озабоченных смыслом этого места), желаем мы спросить, могут ли они доказать, что Господь — Бог, Он, Который небо и землю наполняет (Иер. 23:24); Он, Которому, [по мнению приписывающих Богу тело], более по телесному Его составу небо служит престолом, а земля подножием Его ног (Ис. 66:1; Деян. 7:49), могут ли они доказать, что Он по сравнению с небом и целой землей обитает в столь малом пространстве, что даже и чувственный рай Им не наполняется, но настолько превосходит Бога своей величиной, что Он в нем может ходить и шум Его шагов по нему быть слышимым? Но еще нелепее в их образе понимания то, что из страха перед Богом, проходившим мимо, Адам и Ева на виду у него скрылись т. е. аитропорморфнзмов, встречающихся во многих местах ветхозаветных между деревьями рая, потому что не говорится ведь, что хотели они скрыться, а говорится, что действительно скрылись; и потом как, по их мнению, нужно понимать то, что Бог обращается к Адаму с вопросом: Где ты? (Быт. 3:9).

Впрочем, мы распространились об этом более при объяснении книги Бытия, а чтобы и теперь столь важный предмет не пройти полным молчанием, достаточно будет напомнить о словах Божиих во Второзаконии: Буду Я между ними жить и ходить меж ними. Как между святыми свойственно Богу ходить, таким же, сказать это к примеру, хождение это было и в раю, потому что всякий грешник от Бога скрывается, от Его очей бежит и Его присутствия избегает. Именно поэтому и Каин пошел от лица Господня и поселился в земле Ноад, напротив Едема (Быт. 4:16). Следовательно, как между святыми [на земле среди праведных] Бог живет, так же точно живет Он и на небе, разуметь ли под святыми каждого святого, который носит в себе образ Небесного (1 Кор. 15:49), или Христа, в Котором все Им искупленные становятся светлыми звездами неба, или так, что Он ради святых на небе и Сам живет там. Если же говорится: К Тебе подьемлю я очи, живущий на небесах (Пс. 122:1) — и в книге Екклезиаста: Не спеши языком своим слово произнесть пред Богом, потому что Бог на небе, горе: а ты на земле, долу (5:1), то хочет этим [Писание] указать на различие, существующее между теми, которые находятся в теле уничиженном (3:21) и Божеством, живущим среди ангелов, возвышенных точно так же через Сына Божия, и среди святых сил или же и во Христе Самом [Который ведь и Небом называется]. Не невероятно, что Христос–то, собственно, и служит троном Отца»; в более широком, аллегорическом смысле Он называется ведь и Небом, а Его Церковь, назывемая землей, служит подножием ног Его (Ис. 66:1; Деян. 7:49).

Мы привели теперь несколько мест и из Ветхого Завета, лишь мнимо представляющих Бога присутствующим на одном каком–нибудь месте; привели эти места, чтобы по мере дарованной нам способности всеми мерами побудить читателя к пониманию тех мест Божественного Писания, где оно, по–видимому, учит, что Бог обитает на одном каком–нибудь месте, — пониманию в высшем и духовном смысле.

Это нашли мы нужным заметить по поводу слов Отче наш, сущий на небесах, чтобы различить сущность Божества от всех творений. Существам же, сущность которых не тождественна с Божеской, дарует Бог блаженство принимать участие в Его славе и могуществе и, так сказать, изливает на них Свое Божество.

[24] Да святится имя Твое (Мф. 6:9; Лк. 11:2). Молящийся выражает в своей молитве частью то, чего еще не получил он; частью же тем он уже обладает и желает, чтобы то оставлено было за (Ср. Евр. 1:8 и Пс. 44:7.) ним и на последующее время; здесь же буквальным смыслом слов этого прошения, переданных Матфеем и Лукой [согласно друг с другом], явно повелевается нам просить, чтобы имя Божие святилось, как если бы оно еще не святилось: да святится имя Твое. Но каким образом, быть может, спросит кто–нибудь, человек может о том молиться, чтобы имя Божие святилось, как если бы оно до того мгновения не святилось? В ответе на это мы намерены рассудить, какое значение имеет имя «отец» и как можно «святить» это имя?

Имя есть такое слово, которым обозначается по большей части преимущественное свойство лица, носящего то имя. Так, например, апостол Павел отличается особенными свойствами: частью души, по которым он таков и таков; частью же духа, по которым он мог постигать то и то; частью же и тела, по которым он был тем–то и тем–то. Отличительные черты этих–то свойств, которые в других людях не встречались, — потому что каждый чем–нибудь да отличается от Павла, — и выражены в слове «Павел». Если же у людей отличительные их свойства, так сказать, изменяются, то в совершенном согласии с этим ему переменяется по Писанию и имя. После изменения своих свойств, например, Аврам получил имя Авраам (Быт. 17:5), Симон был назван Петром (Мр. 3:16; Ин. 1:42) и Савл, бывший до того времени преследователем Иисуса, стал называться Павлом (Деян. 13:9). Богу, напротив. Который неколебим и неизменен, свойственно вовеки некоторым образом лишь одно и то же имя, встречаемое в книге Исход, — это имя «Сущий» (3:14), толкуемое и иным подобным образом.

Так как все мы каждый раз, когда думаем о Боге, связываем с этим именем какие–либо определенные представления, но представляем себе под этим именем далеко не все, чем Бог является, потому что лишь немногие из людей и даже, если я могу так выразиться, менее чем немногие постигают Его, во всех отношениях особенное существо, — то, конечно, с нашей стороны справедливо будет здесь высказать, что правильнейшим понятием о Боге будет то, когда особенностями Его будут признаваемы творчество и промышление — то, что Он судит, избирает и оставляет, принимает и отвергает и каждого по заслугам награждает и наказывает. В таких и подобных чертах может быть выражено, так сказать, то особенное свойство Божие, которое, по моему пониманию, в Священном Писании означается именем Божиим. Так, в книге Исход говорится: Не произноси имени Господа Бога твоего напрасно (20:7). И во Второзаконии: Как дождя, пусть ожидают слов моих; да возникнет росою речь моя; как дождь на траву, как ливень на луга, потому что я имя Господа призвал (32:2—3). И в Псалмах: Они будут вспоминать Твое имя в род и род (44:18). Кто с понятием о Боге соединяет неподобающие вещи, тот произносит имя Господа Бога напрасно; а кто, подобно дождю, умеет речью своей оплодотворять души слушателей и преподносить им слова утешения, подобные росе, и в дальнейшем назидании слушателей изливает на них дождь слов и возбуждает ими весьма потребный ливень, тот может это делать лишь при посредстве этого [имени]. Признавая, что без Бога произвести этого он не в состоянии, призывает он на помощь имя Божие (что равносильно с призыванием Его Самого), и Бог дарует ему силы для совершения всего того, о чем мы только что сказали. Каждый, наконец, объясняющий и божественное (т. е. свойства Божий, по Пс. 44:18, равнозначительные с именем Божиим), воспроизводит в своей памяти об этом предмете большее, нежели чему он учит, хотя бы и казалось, что тайнам религии он от кого–либо научился или хотя бы и думал, что сам дошел до них.

Но прося о том, чтобы святилось имя Божие, молящийся должен наблюдать как то, что здесь сказано (т. е. он должен быть проникнут при молитве правой идеей о Боге и иметь понятие о Его свойствах), так равным образом и то, о чем в псалмах говорится: Превознесем имя Его вместе (33:4). Требует этим [пра]отец [Давид], чтобы мы предварительно в полном согласии, в одном духе и в одних мыслях (1 Кор. 1:10), возвышались до истинного понимания существенной особенности Божеского существа, ибо в этом, конечно, состоит превознесение имени Божия вместе. Если кто–либо стал через это причастником излияния Божества, так что принятым оказался под божественную защиту и таким образом стал побеждать врагов, которые теперь не могут более радоваться его падению, то именно превозносит он это могущество Божие, которого он стал участником, что и выражено в 29–м псалме в словах: Превознесу Тебя, Господи, что Ты принял меня под Свою защиту и не дал возможности врагам моим торжествовать надо мною (29:2). Но Бог превозносим бывает, если Ему внутренность наша освящается в жилище, почему и надписание псалма того таково: Хвалебная песнь при освящении дома Давидова (29:1).

О прошении Да святится имя Твое и о последующих, поставленных в форме повелительной, здесь нужно заметить еще следующее. И переводчики (Семьдесят толковников) повелительную форму обыкновенно употребляли вместо желательной, например в Псалмах: Да онемеют уста лживые, которые против праведника говорят злое (30:19) — вместо: «0, если бы онемели», а также: Да захватит заимодавец все, что есть у него; да и не найдется помогающего ему (108:11—12), какие фразы в псалме 108–м высказаны об Иуде, потому что весь псалом есть не что иное, как молитва, чтобы на Иуду обрушились то такие, то иные несчастья.

А так как Татиан не знал, что через «да будет» не каждый раз обозначается желание, а часто и повеление, то пришел он к весьма нечестивому мнению, будто словами: Да будет свет (Быт. 1,3)— не повеление выражено, а желание, чтобы произошел свет, потому что, говорит он в своем нечестивом образе мыслей. Бог был до того времени во тьме. На это ему можно возразить: Как же он будет толковать потом следующие выражения — Да произрастит земля траву на корм (Быт. 1:11), и Да соберется вода, которая под небом (Быт. 1:9), и Да произведет вода живых пресмыкающихся животных (Быт. 1:20), и Да произведет земля живые существа (Быт. 1:24)? Оставаясь себе самому последовательным, Татиан не желает ли уж утверждать, что и к воде, что под небом. Бог предъявлял желание, чтобы она собралась в одно место? Или не для того ли уж выражал Он желание: Да произрастит земля (Быт. 1:11), чтобы от произрастения ее вкушать? И если свет Богу необходим был, то что за необходимость надлежала Ему желать от земли произведения ею водных животных, воздушных и на суше? Но если [Татиан] навязывать Богу желание таких вещей сочтет, конечно, нелепостью, хотя выражения эти стоят тоже в повелительной форме, то почему же и о словах Да будет свет (Быт. 1,3) нельзя утверждать подобного же, т. е. что здесь не желание выражено, а повеление?

Это счел я за необходимое, — так как «молитва Господня» предложена нам в повелительной форме, — напомнить о ложном толковании некоторых мест Писания Татианом ради тех, которых и мы некогда знали, но которые им введены были в заблуждение и приняли его нечестивое учение.