Meanwhile, after such an outcome of affairs, Abner was in a completely helpless state, and his soul was apparently immersed in deep care and anxiety. Summoning again his most important advisers, he asked them what he should do with his son. When some advised him one thing, and others another, the aforesaid Arachiah, the noblest and strongest of them, said to him: "As we ought to do to your son, O king, so we did, but we could not persuade him to follow the teachings of our faith and serve our gods. And, as I can see, all our attempts here will be useless. Nature and fate must have made him so implacable, unshakable and undaunted. If you want to torture or execute him, then you will be an enemy to yourself, to your nature, and then you will no longer have the right to call yourself his father, and he will readily go to execution for the name of Christ. There is only one means left, and that is to give him a part of your state, and the government of which to entrust to him. If then the cares, worldly needs and needs carry him away, and he again enters the circle of our life, then our goal is achieved. For the strengthened qualities of our soul can be removed much more quickly by persuasion or even concession than by force. If, in spite of all this, he still does not abandon the Christian faith, then the very fact that your son has not been punished will be a kind of consolation to you."

Thus spoke Arachia, and all present agreed with his opinion. The Tsar was not averse to doing so. Therefore, calling his son, he said to him: "This is my last word to you, my son! If you do not listen to me in this case, and although you do not please me now, then I will no longer spare you."

When the prince asked what exactly he wanted to say to him, the king answered him: "Having worked on you for so long, I see that you can neither be forced nor persuaded to obey my words. Now I have decided to separate for you a part of the state that you will rule, and henceforth you can choose whatever path you like with impunity."

The holy soul of the youth immediately understood the real purpose of this proposal. But, nevertheless, he decided to accept it in order to enter the desired path with a free hand. In view of this, he objected to his father: "I would like to find that divine man who showed me the way of salvation and, having said goodbye to everything here, spend the rest of my life with him. But since you, father, do not allow me to do as I please in this case, I obey you. For it is beautiful to obey one's parents in those cases when this obedience does not entail death and alienation from the true God."

Hearing this, the king is filled with great joy. He divides his entire state into two parts; solemnly appoints the son king of the second of them; he puts on him a crown and all the other royal ornaments, and with a brilliant retinue and bodyguards sends him to the half appointed for him. He allows various satraps, military commanders, nobles, rulers, and all who wish to go with his son; He appoints a large, populous city as the main abode of his son and king, surrounding it with befitting grandeur.

Blessed Joasaph, having accepted the royal power and arriving in the main city, erected a cross on each city tower, a sign of Divine suffering. As for the idolatrous temples and altars, he destroys to the ground, not wishing to leave anything reminiscent of impiety. In the middle of the city he erected a large and beautiful church to the Lord Jesus Christ, to which he commanded the people to come in large crowds and pay homage to God, through veneration before the Holy Cross. He himself, standing in the middle of the church, prayed fervently. He tried in every way to distract all those under his authority from the superstitious worship of idols and to convert them to Christ, denouncing the deception of idolatry and proclaiming the teaching of the Gospel. He spoke about the descent of the Word of God, about the miracles He performed, about His suffering on the Cross, His resurrection and ascension to heaven that saved us; He also spoke of the dreadful day of His future Second Coming, of the blessings prepared for the righteous and the punishments for sinners. All this he preached sensibly and meekly, wishing to achieve his desire not so much by the power of the royal power granted to him, as by his humility and meekness. It was this humility and amazing deeds that attracted the hearts of all to him and became a powerful helper of the authorities. Thus, after a short time, all the urban and rural population subject to it was enlightened by the light of divine words and renounced pagan impiety, polytheism, forsaken sacrifices and libations to idols, accepted the true, immutable faith, converted to Christ and was vouchsafed the inheritance of the kingdom of heaven.

Then all the clergy, monastics and some bishops, who were hiding in caves and mountains, out of fear of his father, came out of their hiding places and joyfully hastened to him. Joasaph, going out to meet them, received them, who had endured so many hardships for Christ, joyfully and honorably; After this, he organized a Church in his own house and appointed one Bishop, a holy man, who had suffered much for the faith in Christ and had been deprived of his diocese, versed in church affairs and a zealous Christian, as bishop of his state. This bishop orders to immediately prepare fonts and baptize all those who have converted to Christ. And first the nobles and rulers are baptized, then the army, and then the rest of the people. The baptized received not only spiritual healing, but also the abandonment of all bodily illnesses and injuries, and when leaving the holy font they enjoyed health, both spiritual and physical.

Therefore, a multitude of people flocked to King Joasaph from everywhere, wishing to be enlightened by the teaching of piety. All the idols adored until then were buried in the ground, and the riches dedicated to them were used to build sacred temples to God. For this King Joasaph gave all the money, expensive clothes and all kinds of treasures that belonged to the pagan temples, thus using for a useful cause a multitude of hitherto useless things.

Meanwhile, the unclean spirits that were in the pagan temples and at the altars of that country were subjected to great persecution and cried out loudly about the calamity that had befallen them, and the entire kingdom of Joasaph was freed from their dominion and enlightened by the light of the immutable Christian faith. Of course, it is significant that the tsar himself set a good example for everyone and kindled in many a desire for the same way of thinking and acting. Such is the property of power: it always has an imitation among its subordinates, arousing among them a disposition or dislike for that which, in their opinion, their authorities sympathize or do not sympathize with. Tsar Joasaph was completely devoted to the commandments of Christ, he was the personified love for Him.

Иоасаф не придавал никакого значения своему царскому происхождению и окружавшему его блеску, понимая, что все люди одинаково имеют своими родоначальниками таких же существ, сотворенных из глины, и что эта глина, совершенно одинакового качества и у бедных, и у богатых; его мысли были олицетворением смиренномудрия; он считал себя здесь только временным поселенцем, думая постоянно о будущем блаженстве и считая полною и прочною собственностью только то, что будет ему дано после сей временной жизни.

Когда он успешно окончил дело обращения, освободив всех своих подданных от искони веков господствовавшего над ними обмана, и сделал их служителями Христа, искупившего нас от ужасного рабства драгоценною Кровью Своею, тогда обращает все свое внимание на другой вид христианских обязанностей — на творение добрых дел: он видит непрочность земного богатства, его подобие течению речных вод, а поэтому и поспешил освободиться от него. Внимая словам Господа: Собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет, и где воры не подкопывают и не крадут (Мф.6:20), стал он все свое имущество раздавать бедным и неимущим, не жалея ничего. Он руководился тою мыслию, что получивший большую власть должен посильно подражать Дарователю этой власти, а это подражание, по его мнению, должно особенно проявляться в милосердии. За даруемое им золото и драгоценные камни он собирал себе другое богатство, которое здесь радует надеждою на будущее блаженство, там же дает возможность действительно наслаждаться тем, что было здесь предметом наших желаний. У него были выпущены из темницы заключенные в оковы, угнетаемые ростовщиками; он был отцом всех сирот, бедных и неимущих, отцом любящим и благим; подаяния были щедры, истинно царские. За них он надеялся получить мзду в день воздаяния по делам.

Обращение царя Авенира в христианство и просвещение всей страны

Слава об Иоасафе распространилась скоро по всей вселенной; отовсюду к нему стекалось ежедневно множество народа, как бы побуждаемого запахом благовонного сока мирры, и все оставляли здесь свою духовную и телесную бедность. Не страх, не сила власти влекли сюда всех, но истинная сердечная любовь к нему, насажденная в сердцах народа Богом и его личными прекрасными делами. Мало–помалу большая часть подданных его отца примкнула к нему, выходя из мрака идолопоклонства, просвещаясь истинным Евангельским учением. Дом Иоасафа все возрастал и креп, дом же Авенира все слабел и уменьшался, как это было по писанию книги Царств с Давидом и Саулом. Видя все это, царь Авенир пришел, наконец, в сознание: понял бессилие и заблуждение в своих ложных богах. Снова созвав первых лиц своего совета, он высказывает им свои мысли. Когда все согласились с ним (вняв непрестанным молитвам Своего раба Иоасафа, Спаситель просветил их благим Своим светом), царь решил сообщить о том же своему сыну письмом следующего содержания:

«Дражайший сын мой! Множество мыслей овладело мною и смущают мою душу. Видя, как все ежедневно отпадают от нашей веры; как она, подобно дыму, исчезает, твоя же вера возсиявает ярче солнца, — я пришел в сознание, что все, сказанное мне тобою, истинно, понял, что темное облако прегрешений и нечестия, окружавшее нас, не позволяло нам видеть света истины и познать истинного Творца всех и всего. Когда же ты предлагал нам этот лучезарный свет, то мы, закрыв глаза, не хотели принять его. Увы, мы жалкие! Истребили мы также не мало христиан, которые, подкрепляемые Всемогущею силою, до последнего дыхания не соглашались низойти до нашего нечестия. Теперь же, разсеявши немного окружавший нас мрак лжи, мы просветились хотя малою искрою истины и раскаеваемся в совершенном нами зле. Но и эту малую искру света пытается затмить другого рода мрак, мрак ужасного отчаяния вследствие массы сотворенных мною зол, вследствие той мысли, что я слишком грешен для Христа, а потому и не буду принят Им, как Его враг и отступник. Что ты на все это скажешь, мое дорогое дитя? Возвести мне скорее об этом; научи меня, своего отца, что мне следует делать, направь меня на путь познания должного и истинно полезного»