267. Апа Сарапион увидел некую блудницу и сказал: «Я приду к тебе вечером, приготовься». И когда он пришел к ней, он сказал ей: «Подожди немного, у меня есть правило, пока я не выполню его». Она сказала: «Хорошо, мой отец». Он же начал петь с первого псалма, пока не завершил сто пятьдесят псалмов и при каждой паузе (г. е. по окончании каждого псалма) совершал три коленопреклонения. Она же пребывала, молясь в страхе и трепете, позади него. Он продолжал молиться за нее, чтобы она спаслась, и Бог услышал его. Женщина пала к его ногам, плача и говоря: «Сделай милость, мой отец, возьми меня туда, где бы я спаслась, ибо Бог послал тебя для этого». И он взял ее в монастырь дев. Сказал он матери монастыря: «Возьми эту сестру и не возлагай на нее ярма или заповеди, но как она хочет, пусть делает, оставь ее во Господе». И спустя немного дней сказала она: «Я грешница, я хочу есть раз в день». Спустя еще некоторое время сказала она: «Я хочу есть один раз в неделю». Потом еще сказала она: «Поскольку я сотворила много грехов, заприте меня в келье, и то, что я буду есть, давайте мне в окно вместе с ручной работой».

И сделали так, и она угодила Богу. Упокоилась же она в месте том во Господе.

268. Двое из наших отцов просили Господа, чтобы Он дал им ответ, какова мера, которой они достигли. И глас был им, говоря: «В таком‑то селении Египта есть мирянин, имя которого Евхарист, и его жена, которая зовется Марией. (Это) те, меры которых вы не достигли». Они же встали оба и пришли в селение. Они искали и нашли дом (этого) человека и его жены. И сказали они ей: «Где твой муж?». Она сказала им: «Пастух это, пасущий овец». Она приняла их в дом. Когда же настал вечер, пришел с овцами Евхарист и, увидев старцев, поставил им стол и принес воды для омовения ног. Старцы сказали ему: «Мы не станем ничего есть, если ты не скажешь нам, чем ты занимаешься. Евхарист сказал в смирении сердца: «Я пастух, а это моя жена». Старцы продолжали его спрашивать, но он не хотел ничего им сказать. Они сказали: «Бог послал нас к тебе». Услышав это, он испугался и сказал им: «Эти овцы достались нам от наших родителей, и тот (доход), который Бог определит нам от них, мы делим на три части: одну часть — бедным, другую — странникам, третью тратим на себя. С тех пор, как я взял мою жену, мы не осквернялись, ни я, ни она, но остаемся девственными, и каждый из нас спит сам по себе, причем на ночь каждый из нас надевает мешок, а днем — одежду. И доныне никто из людей не знает об этом». Когда услышали они это, подивились и ушли из места того.

269. Пришел однажды в гору Хосм[112] апа Макарий Египетский из Скита в день приношения апы Памбо, и старцы просили его сказать слово братьям. Он же сказал им: «Я, когда еще не стал монахом, сидел однажды в моей келье в Ските, и мои помыслы беспокоили меня: «Пойди в пустыню и посмотри, что ты увидишь там». И я продолжал бороться со своим помыслом пять лет, говоря: «Может быть, от демонов эти помыслы». Когда же помысл продолжился, я пошел в пустыню и нашел болотистое место, в середине которого остров. И пришли звери, которые в пустыне, чтобы там напиться. Я же увидел среди них двух человек нагих, и мое тело застыло от страха, ибо я подумал, что это духи. Они же, когда увидели мой испуг, сказали мне: «Не бойся, мы тоже люди». Сказал я им: «Откуда вы и каким образом пришли в эту пустыню?». Сказали они мне: «Мы из монастыря; согласившись друг с другом, мы вышли в эту пустыню вот уже сорок лет. Один (из нас) — египтянин, другой — ливиец». И они спросили меня: «Мир каков? Вода приходит ли еще в свое время[113] и мир изобилен ли еще, как прежде?». Сказал я им: «Да». И я спросил их: «Как мне стать монахом?». И сказали они мне: «Если человек не оставит все вещи, которые в мире, он не сможет стать монахом». Сказал я им: «Я слаб и невозможно мне быть, как вы (букв, «вашим образом»)». Сказали они мне: «Если невозможно тебе быть, как мы, сиди в своей келье и плачь о своих грехах». Я спросил их: «Когда зима бывает, не мерзнете ли вы, и когда жара бывает, не опаляется ли ваше тело?». Они сказали: «Бог так нами распорядился, что мы не мерзнем зимой и не опаляемся летом». Поэтому я сказал вам, что я еще не был монахом, но я видел монахов. Простите мне, братья».

270. Говорили об апе Симеоне Сирийце, что он провел более шестидесяти лет, стоя на столпе, причем не ел ничего из пищи людей, так что люди не знали, каким образом он жив. Те же, кто был вокруг него, усомнившись, подумали о нем, что, может быть, это дух. И, собравшись, двенадцать епископов помолились Богу, чтобы узнать о нем. Случилось же так, что когда они постились вокруг него и молились, святой апа Симеон заговорил с ними: «Я человек тоже, как всякий», но они, истязая себя подвигом, не поверили ему. Один из них, непорочный в своей жизни, увидел, что он стоит около него на вершине столпа. И вот ангел пришел с востока, в руке которого была пища ангельская. И когда он дал (ее) святому апе Симеону, он дал от той же пищи и другому, который с ним. И он свидетельствовал: «Невозможно мне вкусить ничего из пищи людей, пока я не умру, из‑за силы пищи той». Когда же они убедились и узнали, что он — человек Божий, тогда и все уверовали в него благодаря гласу двенадцати епископов. И пребывали, молясь, у столпа постоянно, пока он не завершил свой подвиг во Христе. И он свидетельствовал всем, кто приходил к нему, чтобы они покаялись и посредством дел добрых обратились к Богу. Когда же он завершил свой жизненный путь, множество чудес произошло от его святого тела, как и в дни, когда он был жив. Было множество исцелившихся через него и много весьма обратившихся к Богу из язычников и еретиков.

271. Говорили об одном (человеке) из Египта, имя которого Бане и который жил в горе Хуор[114], что он провел восемнадцать лет стоя. Он был в келье запертой, в которой вообще не было света. Был же маленький двор у двери кельи. Он не ел (ничего) из пищи людей и не ложился вообще, пока не завершил свой жизненный путь. Его прежняя жизнь была такова. Он был благочестивым монахом и большим подвижником. Правители его нома боялись его из‑за его жизни, устрашающей их великим благочестием. Они упросили его, чтобы он взял у них деньги и раздал нуждающимся. Он шел таким образом, проходя по городам и селениям, раздавая деньги нуждающимся. У него было намерение такого рода: когда он покинет свой монастырь для раздачи милостыни, (то) если случится ему провести десять дней в этом служении, пока он не завершит его, он не будет ни есть, ни пить, пока не возвратится в свой монастырь, совершив подвижничество. Он пребывал в этом образе жизни, пока не приблизился к старости. После этого он затворился один и вел тот образ жизни, о котором мы уже говорили. Он стоял, пока кости его ног не стали сухими, так что уподобились оленьим. Его ученик упросил его однажды, чтобы он вынул ему жребий. Он сказал ему: «Ступай на гору и принеси три маленьких камня». Он принес их, понимая, что это жребий. Он (т. е. Бане) научил его им (т. е. их значению). Была же в его дворе полная чаша воды. Он сказал «Брось их в нее». (И) Господь свидетель, что один из камней поплыл, подобно тому, как пророк заставил плыть по воде железо.[115]

272. Когда братья спрашивали старца any Авраама об образе жизни апы Бане, он говорил им: «Местопребывание Бане не было с какой‑либо плотью (т. е. он был один)». Свидетельствовали еще о том, что он проводил сорок дней (т. е. Великий пост)[116] без трех дней. И эти три дня не (были) ему в тягость, но он (таким образом) смирялся, чтобы не равнять себя со святыми.

273. Апа Бане спросил однажды any Авраама, говоря: «Человек, подобный Адаму в раю, нуждается ли (в том), чтобы советоваться с кем‑либо?». Он сказал ему: «Да, Бане, ибо если бы Адам посоветовался с ангелами: «Отведать ли мне от (этого) древа?», они бы сказали ему: «Нет»».

274. Пресвитер, который был при нем, нашел его удрученным и спросил его: «Почему ты так расстроен?». Он сказал ему: «Благополучие земли прекратилось сегодня». Сказал он ему: «Что случилось, мой отец?». Сказал он ему: «Феодосий царь умер сегодня»[117]. Выйдя же от него, он записал день тот. И случилось, когда привезли письма на юг, день, который он назвал ему, совпал с письмами (г. е. с тем, который был упомянут в письмах), которые привезли.

275. Когда он приступал к еде, он становился у стены и ел свой хлеб. И работал он стоя. Когда же он собирался спать, он сгибался, опираясь грудью на стенку, которую построил себе для (этого) употребления. Отцы и братья навещали его по воскресеньям. Собираясь войти к нему, они спрашивали: «Наш отец, довольно ли теперь твое сердце более, чем во время, когда ты питал многочисленных бедных»? Он же, блаженный апа Бане, свидетельствовал им, говоря: «Вся моя жизнь, пока я не затворился для уединения, будь то подвиг или милостыня, кажется мне теперь развратом по сравнению с тем, что со мной (сейчас)».

276. Случилось однажды, что старцы пришли к апе Аврааму, пророку страны. Они спросили его об апе Бане, говоря: «Мы говорили с апой Бане (в рукописи ошибочно «Авраамом») о его затворничестве, и он говорил с нами таким великим словом: он считает все подвиги и милостыни, которые он сотворил ранее, подобными разврату». Ответил старец святой апа Авраам, говоря им: «Хорошо он сказал». Старцы же опечалились из‑за своей собственной жизни, потому что они таковы. Сказал им старец апа Авраам: «Почему вы печалитесь? Ибо если апа Бане будет творить милостыню, разве он накормит селение, или город, или страну? Теперь же Бане может воздеть две свои руки — и роса изобилия падает на весь мир. Он может также упросить Бога, чтобы Он отпустил грехи всему этому поколению». Услышав это, они возрадовались, что у них есть заступник, чтобы молиться за них.

277. Другой еще был в том же месте, по имени Даниил, который был выдающимся деятелем и знал наизусть все Писание, Новый и Ветхий Завет, и все каноны, и сочинения епископов. Было у него такое намерение: не говорить вообще, кроме самой крайней нужды. Его память и его усердие были чудом, причем он очень бережно и терпеливо относился к каждому из слов, которые он говорил с большой тщательностью. Свидетельствовали о нем, что, когда он трудился над Иеремией пророком, он усомнился в одном слове и продолжал мучиться, желая узнать его, чтобы оно не осталось без произнесения. Тогда пророк ответил ему: «Я сказал таким‑то образом». Свидетельствовали еще о нем, что он ежедневно произносил наизусть десять тысяч стихов. Если он прервет немного сон и пробудится, он обнаруживает, что продолжает чтение далее, ибо благодаря избытку великого усердия его натурой стало, как сказано в Песне Песней: «Я сплю, а сердце мое бдит».[118]

278. Говорили об апе Ниране, что он был чрезвычайно осмотрителен в своих словах и разумным в своей превосходной жизни. Шестьдесят лет (бывая) в церкви в собрании, он не видел никогда ни ее кровельных балок, ни капителей ее колонн. Он же бывал в собрании в ней два раза ежедневно. Об этом мы не знали, пока он не умер. Его сожитель в Боге сообщил нам об этом.

279. Говорили об апе Диоскоре, что он прежде был писцом, записывающим пшеницу. И когда он стал монахом, если люди говорят ему: «Ты великий человек», он отвечает им: «У этого я украл однажды мешок, у того взял корзину», (говоря) так откровенно, ибо действуя таким образом он разрушает пустую славу.