199

Фраза ησυχία εν γνώσει проливает некоторый свет на существенную черту исихазма у св. Аммона и вообще в раннем монашестве. Для Аммона теснейшая связь исихии и гносиса служит мощным орудием в «исправлении души» (διόρ^ωσις της ψυχής), то есть в очищении ее от страстей и пороков. Схожая мысль высказывается в «Древнем Патерике» неким старцем, который определяет исихию следующим образом: «Безмолвие состоит в том, чтобы пребывать в келлии с ведением и страхом Божиим (το χα^εσ&ηναι εν χελλίω μετά γνώσεως χα< φόβου Θεοΰ), удаляясь от па–мятозлобия и высокомерия. Такое безмолвие есть матерь всех добродетелей и охраняет монаха от раскаленных стрел врага, не позволяя им ранить его» (Les Apophtegmes des Peres. Collection systematique. Chapitres I‑IX / Ed. par J. — C. Guy // Sources chretiennes. № 387. Paris, 1993. P. 142–144). В позднейшем аскетическом богословии «гносис» часто заменялся «созерцанием» (θεωρία), и в частности, преп. Иоанн Лествичник, говоря об исихастах, называет их «постоянно устремляющими взор свой к созерцанию (ο< δε τη θεωρία άτενίζοντες)» (см. W. Scala Paradisi. Eine Studie zur Johannes Climacus und zugleich eine Vorstudie zu Symeon dem Neuen Theologen. Wiesbaden, 1968. S. 287). Св. Григорий Палама также указывает на связь созерцания и безмолвия: видя в афонских исихастах прямых духовных наследников апостола Павла, он замечает, что они, «очистив себя безмолвием» (δί' ησυχίας χεχα^αρμενοι), подобно ему «удостоились созерцания незримых [вещей]» (Сге–go^fg Ря/яжяз. Defense des saints hesychastes. Р. 439). А преп. Григорий Синаит, как бы суммируя традицию предшествующего исихазма, кратко говорит: «Молитва порождает безмолвие, безмолвие — созерцание (ή ησυχία τίχτεί την θεωρίαν), созерцание рождает ведение (την γνωσίν), а ведение порождает постижение тайн (την των μυστηρίων χατάληψίν)» (ΦΙΛΟΚΑΛΙΑ. ΤΟΜΟΣ Δ. Σ. 64). О самом преп. Григории в его «Житии» говорится, что, стоя еще на сравнительно первых ступенях духовного преуспеяния, он «старался найти руководителя в том, чего он не успел прочитать и узнать в книгах Божественного Писания или чему он духовно не был научен кем‑либо из духоносных и божественных отцов и учителей. Размышляя сам с собою, он представлял, что как он научен деланию (πράξίν), так будет научен в точности проходить и созерцание (θεωρίαν), то есть безмолвие и действенную молитву (ησυχίαν χα< πραχτίχήν)» (Житие иже во святых отца нашего Григория Синаита / Пер. с греч. И. Соколова. М., 1904. С. 29–30. Текст: Житие иже во святых отца нашего Григория Сина–ита. Издал И. Помяловский. СПб., 1894. С. 8).

200

«Бдение» (αγρυπνία) с самого возникновения монашества являлось необходимой и существенной частью иноческого подвижничества. Преп. Иоанн Кассиан Римлянин, описывая жизнь и уставы египетских монахов и призывая подражать им, приводит две основные причины, определяющие важность бдений: во–первых, они необходимы потому, что «завистник–враг» (inoi^Ms inimicMs), ревнуя к нашей чистоте, обретенной во время ночных псалмопений и молитв, стремится лишить нас ее, осквернив какой‑либо «сонной грезой» (^Ma^am somni inMsione). Во–вторых, даже если и нет опасности, исходящей от подобной «диавольской грезы» (^iaAo/i in&sio), все равно чистый сон монаха может навеять лень (вялость — ine? tiam) на него, ослабить его ум, притупить остроту его [духовного] чувства (или «мышления» — perspicaciam sensMs) и исчерпать полноту сердечную («тучность сердца» — pmgMg^mgrn cor&s), которые позволяют нам весь день противостоять нападкам врага (см.: _/еяи Сязз^еи. Institutions cenobitiques. P. 82). Примечательно, что св. Аммон подчеркивает необходимость «умеренного» (εν μετρώ) бдения, предполагая, что чрезмерный подвиг бдения столь же отупляет душу, как и пресыщение сном, ибо, истощая человека, он ослабляет и его духовные способности.

201

Речь идет об одном из ключевых понятий православного аскетического богословия (πένθος). «Сокрушению» посвящается целая глава в «Древнем Патерике» (см. указанный русский перевод, с. 3043); особую главу уделяет ему в своей «Лествице» и преп. Иоанн Лествичник (в русском переводе она не совсем точно называется «О радостотворном плаче»). Синонимом этого понятия является термин χατάνυξις, традиционно переводимый на русский язык как «умиление». Впрочем, этот традиционный перевод уже недостаточно адекватен, ибо в современном восприятии умиление приобрело оттенок некой сентиментальности, лишившись той строгости, которая для данного слова была характерна и в греческом, и в древнерусском языках. Впрочем, и в древнерусском языке данное понятие имело богатый спектр оттенков. Так, И. И. Срезневский дает следующие значения этого слова: «сетование, горесть, уныние, смирение, благочестивое настроение, ласковость» (см.: Словарь древнерусского языка. Т. 3. М., 1989. С. 1205). Сокрушение хотя и связано с покаянием (μετάνοια), но объемлет более широкие и глубокие пласты христианской психологии; оно вызывается ощущением потери спасения, воспоминанием о прошлых грехах и страхом перед возможностью будущих. Следствием сокрушения является очищение от страстей и обретение здоровья души, которые наполняют душу радостью. Само такое сокрушение является даром Божиим (благодатью), но стяжать его следует молитвой. См.: ГА. La spiritualite de l'Orient chretien. Manuel Systematique. Roma, 1978. P. 194–198).

202

Тело есть храм души и творение Божие, а поэтому попечение о нем «соответственно страху Божиему» (τό δε φροντίσαι αΰτοΰ χατά φόβον Θεοΰ) вполне законно и «прекрасно» (χαλόν). Но когда эта забота переступает пределы должного и превращается в любовь к «украшению» (χόσμησίς) тела, то она становится грехом, относительно которого и предостерегает христиан св. Аммон.

203

Под судами Божиими (των χωμάτων τοΰ Θεοΰ) подразумеваются, скорее всего, решения Божиего Промысла о судьбе каждого человека. Ср. Пс. 17, 23: Дко еся судьбы Ζ20 (τά χρίματα αΰτοΰ) предо ^ною м опраеданмя (τά διχαιώματα) Л2о не ожсжупмма ож ^ене. Дидим Слепец, толкуя это место Священного Писания, говорит, что хотя эти суды непостижимы и неисповедимы, их возможно иметь пред собою, дабы не быть недовольным Промыслом и не кощунствовать на Того, Кто промышляет (μηδε άσεβεΓν ε<ς τόν προνοούμενον). Ибо когда мы внутренне расположены так, что, даже не постигая суды, считаем их делом решения Божиего (Θεοΰ χρίσει ταΰτα επιτελείται), тогда мы и удовлетворяемся ими. Само же слово «суды» означает «правильность [Божиего] правления» (τ^ν ορθότητα διοιχ^σεως)» (ΔΙΔΥΜΟΣ Ο ΑΛΕΞΑΝΔΡΕΥΣ ΜΕΡΟΣ Γ' // ΒΙΒΛΙΟΘΗΚΗ ΕΛΛΗΝΩΝ ΠΑΤΕΡΩΝ. Τ. 45. ΑΘΗΝΑΙ, 1972. Σ. 77).