Список Гурия Тушина не самый древний из тех, что содержат комплект из трех посланий Нила Сорского. Видимо, не Гурий Тушин первым составил это собрание. И хотя особенности Тушинского списка (пропуск, иногда замены слов и добавки) более или менее верно повторены в некоторых рукописях, например, в списке РНБ, Кирилло- Белозерское собр., № 29/1106, и в РНБ, Софийское собр., № 1460 (обе — середины XVI в.), основная рукописная традиция посланий Нила Сорского пошла не от него, а от тех списков, которые кажутся более старшими: РНБ, Кирилло–Белозерское собр., № 89/1166, конец XV — начало XVI в., РГБ, Волоколамское собр., № 577, начало' XVI в., и ГИМ, Синодальное собр., № 185 (355), 10–е гг. XVI в.

Рукопись РНБ, Кирилло–Белозерское собр., № 89/1166, принадлежала библиотеке Нилова Сорского скита;[347] это — сборник–конволют, первая часть которого, лл. 1–186, написана в конце XV — начале в.,[348] а вторая, лл. 187–468, — после середины XVI в.[349] Именно в первой части, созданной, получается, при жизни преп. Нила Сорского, по всей видимости, в его ските, содержатся его Устав (лл. 11–130 об.) и три его послания (лл. 131–156).

Рукопись РГБ, Волоколамское собр., № 577,[350] тоже сборник конволют, начинается посланиями Нила Сорского (лл. 1–22 об.; см. илл. 4). Филигрань на этих листах[351] указывает на 1492–1503 гг., так что и этот список посланий Нила Сорского можно считать ему прижизненным. Некоторые другие части кодекса (прежде соединения их воедино многие из них имели иной формат) — более позднего, судя по филиграням, происхождения, но — не позже второго десятилетия XVI в. На лл. 296–298 содержится летопись жизни Иосифа Волоцкого, где указана и дата его смерти — 9 сентября 1515 г. Это подтверждает происхождение сборника из Волоколамского монастыря.

К трем обычно переписываемым вместе посланиям Нила Сорского в этой рукописи добавлено маленькое четвертое, озаглавленное: «Того же старца посланеице просившему у него брату съ въсточныа страны на ползу души», — «коротенькая записка, — как пишет А. С. Архангельский, — известная только в одном списке XVI века. Писана, вероятно, тому же князю Кассиану».[352] Мне кажется, что Константин–Кас- сиан, о котором мы уже говорили, византиец, прибывший на Русь из Италии и иночески подвизавшийся в Ферапонтовом монастыре и на Волге неподалеку от Углича, никак не мог по отношению к Нилу Сорскому оказаться «съ въсточныа страны». Словом, нет никаких данных, свидетельствующих о переписке между Нилом Сорским и монахом Кассианом, в прошлом мангупским князем Константином. Кому адресовано маленькое четвертое послание преп. Нила, мы не знаем.

Третий известный нам старший, чем Гуриев, список посланий Нила Сорского находится в рукописи ГИМ, Синодальное собр., № 355.[353] Это — сборник, кроме трех посланий Нила Сорского (лл. 135–159 об.), содержащий также одиннадцать «слов» его Устава. Бумага этого кодекса имеет только один водяной знак,[354] указывающий на 1511 г. Значит, рукопись была создана спустя очень небольшое время после смерти Нила Сорского. Вся она написана одной рукой (не считая приписанных другим писцом мелких заключительных статей, лл. 206–208). Почерк этот (Илл. 5) очень похож на почерк одного из помощников Гурия Тушина 1509 г. по копированию составленного и написанного Нилом Сорским сборника житий, «Соборника» (этим помощником Гурия исписаны в этой копии — РНБ, Кирилло–Белозерское собр., № 23/ 1262 — лл. 7–88,249–275 об., 277–367,383–570,573–595). Во всяком случае, это почерк человека Кирилло–Белозерского круга и, кажется, монаха, имевшего дело с автографами Нила Сорского. Н. В. Синицына определяет владельца этого почерка как Исака Собаку, писца, сотрудничавшего впоследствии с митрополичьими писцами и Максимом Греком и осужденного вместе с ним.[355]

Текст посланий Нила Сорского в рукописи, о которой идет речь (ГИМ, Синодальное собр., № 355), весьма близок к тексту двух несколько более старших, чем она, рукописей, о которых мы говорили. Предположение, что Кирилло–Белозерский (из Нилова скита), Волоколамский и Синодальный списки восходят к авторской копии посланий, может объяснить происхождение мелких различий в ряде их чтений от чтений списков Германа Подольного и Гурия Тушина. Как всякий автор — в отличие от стороннего переписчика — не способен переписать свое произведение совершенно идентично (если только не прилагает к этому особых усилий), но обязательно как‑то усовершенствует свой текст, так и Нил Сорский, переписывая свои послания, должен был что‑то в них изменять. Естественно думать, что он, а не какой‑то его современник в обороте «отступите от соуз мира сего» опустил слова «от соуз», вместо «говорили» написал «беседовали», вместо «вместе» — «купно», вместо «святая» — «божественнаа», вместо «достойно» — «поистине» и т. п.

Но если Кирилло–Белозерский, Волоколамский и Синодальный списки восходят к авторской копии, то, стало быть, первым подборку писем Нила Сорского составил сам Нил Сорский. И естественно, что тем, кто интересовался его посланиями, более авторитетной казалась эта им созданная подборка, чем повторяющая ее порядок, но имеющая некоторые отличия копия Гурия Тушина, — тем более что некоторые из особенностей Гуриева списка принадлежат, кажется, не Нилу, а Гурию. Получатели посланий — не вовсе беспристрастные их переписчики. Так, приветственная формула, заключающая третье, Герману Подольному, послание: «Здравствуй о Господе, господине отче, и моли о нас грешных. А мы святыни твоей велми челом бием», — дополнена и изменена в списке Гурия (и только здесь; список самого Германа, как уже сказано, не окончен) следующим образом: «Здравствуй о Господе, господине отче, и молите о нас грешных ты и сущая с тобой брат! и! я. А мы святыни вашей велми челом бием». Герман Подольный, когда ему писал Нил, жил еще в Кирилло–Бело- зерском монастыре, и потому приветствие Нила Сорского в том виде, какой оно получило в списке Гурия, относится не только к Герману, но — в числе «сущей» с Германом братии — и к Гурию. Высоким авторитетом «авторской» традиции можно объяснить и то, что Гурий Тушин кое–где исправил текст в согласии с ней (например, слово «говорили» заменил словом «беседовали»).

Личность заинтересованного переписчика проявилась и в списке Германа Подольного. Над строкою, где речь у Нила идет о месте, в каком он поселился, уйдя из Кирилло–Белозерского монастыря, к словам «якоже сам видел еси» приписано: «и похвалил ми еси» (л. 219). Благодаря этим словам, которых нигде больше, даже в списке Гурия Тушина, мы не находим, получается, что Нила Сорского за выбор им места для своего скита похвалил Герман Подольный. Как видим, переписчики имели основания доверять более копиям посторонних лиц, нежели копиям получателей посланий.

Итак, основное русло рукописной традиции посланий Нила Сорского пошло, как я полагаю, от списка самого Нила Сорского, нам теперь неизвестного, или, во всяком случае, — из его скита. К этой традиции, помимо названных выше трех рукописей, принадлежат (ограничиваю этот перечень XVI в. и уточняю датировку ряда рукописей): РГБ, Волоколамское собр., № 534, 1519 г. (писец Фотий из Волоколамского монастыря); РГБ, Q. XVII.50, Сборник игумена Волоколамского монастыря Евфимия Туркова, 2–я четверть XVI в.;[356] РНБ, Ки- рилло–Белозерское собр., № 25/ 1102, ок. середины XVI в.;[357] РНБ, Кирилло–Белозерское собр., № 74/1151, ок. середины XVI в.;[358] РГБ, Рогожское собр., № 570, XVI в.; РНБ, Кирилло–Белозерское собр., № 95/1172, 2–я половина XVI в.;[359] ГИМ, Уваровское собр., № 237 (96), 2–я половина XVI в.; РГБ, собр. Ундольского, № 573, 3–я четверть XVI в.; РНБ, Кирилло–Белозерское собр., № 102/227, XVI-

вв.; РНБ, Кирилло–Белозерское собр., № 109/234, ХѴІ–ХѴІІ вв.

Но и копии получателей не остались, как я уже говорил, совершенно отвергнутыми. Некоторые, хотя и редкие, писцы следовали исключительно им, как, например, писец РНБ, Кирилло–Белозерское собр., № 29/1106, середина XVI в.[360] — Гурию Тушину. Другие писцы только сверялись с текстами этого вида и брали их варианты чтений. Примеры таких списков являют рукописи: РНБ, Софийское собр., № 1444, 2–я половина 20–х годов XVI в.;[361] РНБ, Софийское собр., № 1460, ок. середины XVI в.; РГБ, Рогожское собр., № 728, XVI в.; РНБ, Софийское собр., № 1489, 2–я половина XVI в.;[362] РГБ, собр. Троице–Сергие- вой лавры, № 188 (1576), 2–я половина XVI в.; РНБ, Софийское собр., № 1157, ХѴІ–ХѴІІ вв.

В качестве возможного умышленного, целенаправленного изменения текста переписчиком могу привести лишь один пример. В сборнике Евфимия Туркова фраза послания Вассиану Патрикееву: «И сіе и сам от искуса разумееши, коликы скорби и развращеніа имат миръ сей мимоходящій…», — изменена таким образом: «Еси и сам от искуса разумееши, колико скорбити развратнаа имать мир сей мимохо- дящий…» (л. 64). Получилось, что Вассиан Патрикеев по собственному опыту знает, как мир сей оскорбляет развратных. По всей видимости, тут сказалось враждебное отношение «иосифлян» к резко полемизировавшему с Иосифом Волоцким Вассиану Патрикееву. Нил Сорский, заметим, ни в одном из заголовков его посланий в этой рукописи не назван великим старцем, что в рукописной традиции редкость.

Позднейшее время, ХѴІІ–ХІХ вв., к прослеженной нами истории ничего нового не прибавило. Отклонения случались только в сторону какой‑либо порчи (не переработки) текста, наиболее частый случай — утрата части.

Окружение посланий во всех наиболее ранних рукописях различно. И в дальнейшем то, входят ли они в собрание сочинений Нила Сорского, примыкая к его Уставу, Преданию и Завещанию, помещаются ли они вместе с Заветом его ученика Иннокентия Охлябинина или находятся в окружении произведений других авторов, не определяет принадлежности их к той или иной традиции.