Четвертое наставление в рассматриваемом изречении Апостола есть то, что он постановляет для дела молитвы правильную цель: да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте.

Последствия молитвы, с неправильною целию приносимой, изображает другой Апостол, когда говорит: Просите, и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших иждивете (Иак.4:3). Он показывает молитву бесплодную: Просите, и не приемлете. Но почему она бесплодна? Потому что молящиеся имеют неправильную цель, дабы удовлетворить собственным вожделениям - да в сластех ваших иждивете. Предупреждая сие злоупотребление и, можно сказать, осквернение святыни, какова есть молитва, Святой Павел предписывает, чтобы мы при молитвах и прошениях наших имели в виду не собственные вожделения, но общее всех Христиан житие, благосостояние Церкви и Отечества, чтобы предметом желаний наших была не жизнь, приятная для угождения грубому или тонкому сластолюбию, не жизнь изобильная для удовлетворения корыстолюбия, не жизнь блистательная и славная, которая питала бы нашу гордость и честолюбие, но жизнь тихая и безмятежная, чтобы, наконец, и сия самая не была последнею целию желаний, так как мы, не имея в сей временной, внешней жизни пребывающаго града (Евр.13:14), не можем здесь поставить последней меты для нашего стремления, но чтобы мы, достигая тихого и безмятежного состояния временной и внешней жизни, тем беспрепятственнее простирались к достижению дальнейших успехов в жизни внутренней для приобретения права на жизнь вечную в грядущем Небесном граде - да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте.

Воспользуемся, братия, сими Апостольскими наставлениями, если кто до сих пор не довольно ими пользовался.

Не попустим, чтобы праздность или суетные увеселения удаляли нас от священного дела молитвы общественной и частной, церковной и домашней, не допустим самые дела мирские разрушать в нас сие дело Божие. Есть время всякой вещи под небесем (Еккл.3:1). Как не быть времени для молитвы, которая есть первая вещь под небесем? Есть время для зрелищ. Как не быть времени для храма? Если поспешаешь и на добрые и на законные дела, поспеши еще паче предварить их молитвою, чтобы доброе и законное соделалось святым, ибо все освящается молитвою (1Тим.4:5) - молю убо прежде всех творити молитвы.

Будем, сколько можно, внимательны к разным случаям, к которым благоразумно применяемое дело молитвы становится полным и совершенным. Чувствуя себя повинными пред правосудием Божиим, принесем Ему моления, да простит нам долги наши, а если бы и все повеленное сотворили, не престанем и тогда умолять о милости, признавая себя рабами неключимыми, которые ничего еще не заслужили, исполнив только должное. Мысль, что Небесный Отец знает наши нужды, - сия сладкая пища Христианской надежды - да не превращается у нас в пищу лености или неверия; то, что Отец всеведущ, да не препятствует чадам быть искренними. Будем приносить Ему детские прошения наши, дабы Тот, Который по Своему всеведению предвидел оныя, мог исполнить оныя сообразно с правдою Своею. Но, как чада послушания, получим ли просимое в полную меру прошения, или совсем не получим оного, или даже лишимся и того, что имели, - во всех сих случаях не престанем приносить наши благодарения Отцу, Который сколько щедр тогда, когда подает хлеб, столько же благ и тогда, когда не дает горящего угля несмысленному детищу или отъемлет у него смертоносное орудие. Дерзнем приступать ближе и ближе к сему всеблагому Отцу даже без посредства наших нужд и Его даров. Довольно услышать одно слово Его или одно имя Его, да изыдет душа наша в слово Его (Песн.5:6), и вся излиется пред Ним в молитве любви и радости. Тако молю творити молитвы, моления, прошения, благодарения.

Расширим сердце наше молитвою и обымем ею всех человеков. В ней и отдаленное даже соделается близким, и чуждое - собственным, высокое и низкое - равным пред лицом Всевышнего, в ней да угаснет вражда и любовь да воспламенится более сильным и чистым пламенем. Особенно взыщем чрез молитву блага тем, которых Бог поставил особенными подвигами созидать наше благо. Кто знает, сколько может молитва веры за Царя и Отечество? Некогда молитва одного Елисея для царя и царства Израильского была сильнее войска, ибо привела целое неприятельское войско пленным в столицу Израиля. Молю убо творити молитвы за вся человеки, за царя и за всех, иже во власти суть.

Наконец, будем остерегаться, чтобы нечистое намерение, как червь, не повредило плода молитвы в самой его внутренности. Как недостойна была бы, например, молитва за Царя, если бы кто предстал в ней с прочими только для того, чтобы исполнить обычай и гражданскую обязанность! Нет! Не того требует Христианство, не того достоин Царь. Искренним сердцем и всею душой да приносим молитвы за вся человеки, за царя и за всех, иже во власти суть, с чистым намерением, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте. Сие бо добро и приятно пред Спасителем нашим Богом (1Тим.2:1,3), Которому да воздается молитва непрестанно, благодарение за все и слава вовеки. Аминь.

Слово в день обретения мощей Преподобного Сергия (об оставлении мира[62]). Говорено в Троицкой Сергиевой Лавре 5 июля 1822 г. [63] 

Проидоша в милотех и в козиях кожах, лишены, скорбяще, озлоблени, ихже не бе достоин весь мир, в пустынях скитающеся, и в горах, и в вертепах, и в пропастех земных. Евр.11:37-38

Что это за люди, которых столь несообразными по видимому чертами описывает апостол? Он ценит их дороже целого мира: Ихже не бе достоин весь мир, но в то же время показывает, что они брошены так, как бы ничего не стоили, потому что не имеют ни порядочной одежды, ни пищи, ни безопасности, ни жилища: Проидоша в милотех и в козиях кожах, лишени, скорбяще, озлоблени... в пустынях скитающеся, и в горах, и в вертепах, и в пропастех земных.

Может быть, мир не узнает или не захочет узнать сих добровольных изгнанников мира, но вам не должно быть трудно узнать их, обитатели священной пустыни! Это наши предшественники, хотя, может быть, большая часть из нас отстали от них так далеко, что мы оскорбляем их, называясь их последователями. Если нужно указать на лица, таков был Илия Фесвитянин, которого, как приметно, апостол особенно имел пред очами, когда писал свое изображение великих странников мира, - Илия, который затворял и отверзал небо, низводил дождь и огнь, призывал глад и плодородие, а сам едва находил пропитание, иногда чрез пустынного врана, иногда чрез убогую вдовицу, словом истреблял живых, дуновением воскрешал мертвых, но сам убегал в пустыню души ради своея, то есть, по причине опасности жизни, и, утомленный преследованиями врагов, просил души своей смерти (см.: 3Цар.19:3-4). Таков был Иоанн Креститель, которого болий не воста в рожденных женами (Мф.11:11), по свидетельству самой Истины, но который жил в дикой пустыне, носил грубую одежду, питался акридами, окончил свое поприще темницею и мечом. Таковы были после Павел Фивейский, Антоний Великий, Макарий Египетский, Ефрем Сирийский и множество других, которые из мрака пустынь как звезды просияли светом духовным и озарили вселенную.