Заповедь - Бога бойтеся - является в действии, когда вы вашу радость о Царе, ваши о нем желания и надежды приносите пред Бога, чтобы Он благословил вашу радость, призрел на ваши желания, совершил ваши надежды.

И да будет неразрывен союз сих двух заповедей, прекрасный и благотворный! Народ благоугождающий Богу - достоин иметь благословенного Богом Царя. Народ чтущий Царя - благоугождает чрез сие Богу, потому что Царь есть устроение Божие.

Как небо бесспорно лучше земли и небесное лучше земного, то так же бесспорно лучшим на земле должно быть то, что устроено по образцу небесному, чему и учил Бог Боговидца Моисея: Виждь, да сотвориши по образцу показанному тебе на горе (Исх.25:40), то есть на высоте Боговидения.

Согласно с сим Бог, по образу Своего небесного единоначалия, устроил на земле царя; по образу Своего вседержительства - Царя Самодержавного; по образу своего царства непреходящего, продолжающегося от века и до века - Царя наследственного.

О, если бы все цари земные довольно внимали своему небесному достоинству и к положенным на них чертам образа небесного верно присоединяли требуемые от них Богоподобную правду и благость, небесную недремленность, чистоту мысли, святость намерения и деятельности! О, если бы все народы довольно разумели небесное достоинство Царя и устроение царства земного по образу небесному, и постоянно себя ознаменовывали чертами того же образа - благословением и любовью к Царю, смиренным послушанием его законам и повелениям, взаимным согласием и единодушием и удаляли от себя все, чему нет образа на небесах, - превозношение, раздор, своеволие, своекорыстие и всякое зло мысли, намерения и действия! Все, по образу небесному благоустроенное, по образу небесному было бы блаженно. Все царства земные были бы достойным преддверием Царства Небесного.

Россия! Ты имеешь участие в сем благе паче многих царств и народов. Держи, еже имаши, да никтоже приимет венца твоего (Апок.3:11). Сохраняй и продолжай украшать Твой светлый венец, непрерывно подвизаясь совершеннее исполнять венцедательные заповеди: Бога бойтеся, Царя чтите.

Простираясь от известного к тому, что, может быть, менее усмотрено и понято в слове Апостольском, обращаю ваше внимание на то, что Апостол, уча страху Божию, почтению к Царю, повиновению начальствам, с тем вместе учит свободе. Повинитеся, говорит, всякому человечу начальству Господа ради; аще царю, яко преобладающу: аще ли же князем, яко от него посланным, - яко свободни [1Пет.2:13-14,16].

Повинуйтеся, как свободные. Повинуйтесь - и пребывайте свободны.

Кто усомнился бы, довольно ли совместимы сии части учения, того спросил бы я, если есть обязанные долгом повиновения тебе, например - подчиненные по званию и должности слуги, работники, не примечаешь ли, что из них одни повинуются только по необходимости, неохотно, принужденно, другие - добровольно, охотно, усердно, следственно, свободно? И не разумеешь ли, что повинующийся только по необходимости будет уступать сей необходимости не более, как поколику не может преодолеть ее, будет работать для тебя как можно менее, с малою заботою о успехе дела и о твоей пользе, и даже готов совсем пренебречь дело, как скоро не будет понуждать надзор или угрожать наказание и лишение воздаяния; напротив того, повинующийся по свободному расположению будет трудиться для тебя полною силою, верно и без надзора, тщательно и вне страха наказания? Итак, не очевидно ли, что повиновение может быть соединено со свободою, и что такое повиновение лучше повиновения не свободного?

Но есть трудность в том, каким способом согласить и соединить повиновение и свободу, когда их направления представляются противоположными: свобода хочет расширять человеческую деятельность, а повиновение ограничивает ее. В сем случае дело зависит наиболее от того, как понимают свободу. Ибо едва ли есть в языках человеческих слово, которое столько было бы подвержено неправому пониманию и злоупотреблениям, как слово свобода.

Некоторые под именем свободы хотят понимать способность и невозбранность делать все, что хочешь. Это мечта, и мечта не просто несбыточная и нелепая, но беззаконная и пагубная.

Знаете ли, кто первый на земле прельщен был сею мечтою? Первый человек, Адам. Получив при сотворении высокие способности и могущественные силы, быв поставлен владыкою рая и земли, он пользовался обширнейшею свободой, какую может иметь сотворенное существо. Но и сей свободе поставлен был предел - древо познания добра и зла. Адаму не предоставлено было свободы вкусить от плода его. Злоупотребитель свободы, старейший человека, чрез злоупотребление свободы сделавшийся духом тьмы и злобы, темными внушениями научил тому же злоупотреблению человека. Человек захотел иметь свободу совершенно неограниченную, как Бог, и дерзнул переступить за предел, положенный заповедию Божиею. И что же последовало? Он не только не приобрел большей свободы, но утратил большую часть и той, которую имел, и если бы и не осудил его Бог, то естественная необходимость поврежденной грехопадением его природы так же осудила бы его на рабский труд: В поте лица твоего снеси хлеб твой [Быт.3:19].

Удивительно покушение праотца незаконно расширить область свободы, и без того почти всемирную; впрочем, оно может быть объяснено недостатком знания опытного, хитростию искусителя и самою обширностию действительного владычества, при которой легко было не остановиться пред пределом, по-видимому, ничтожным; что касается до его потомков, обнаруживающих подобное стремление, - не знаю, более ли надобно дивиться тому, что они не уважают и как бы не видят пределов, указуемых человеческой свободе и Законом Божиим, и самым составом общества человеческого, и необходимостию природы, - или более оплакивать сию прирожденную заразу, которую они наследовали от зараженного злоупотреблением свободы праотца и которую, по омрачению ума, подобным образом наследственному, не довольно умеют усмотреть и еще менее уврачевать, хотя это и просто при свете истинном.

Разумейте же, скажу с Пророком, разумейте, безумнии, в людех и буии некогда умудритеся (Пс.93:8). Поймите, мечтатели безграничной свободы, гибельное безумие ваших мечтаний - поймите, наконец, хотя после жестоких опытов, когда сокрушавшая свои пределы свобода не раз обагряла лице земли неповинною кровию и, проливая потоки крови человеческой, утопляла в них и сама себя!