* *

Прошло лето 1919 года. Наступала осень. Однажды архимандрит Серафим рубил сучья, когда прибыл бывший иеродиакон Чудова монастыря Вениамин, теперь иподиакон-ствовавший у святейшего патриарха Тихона, и вручил письмо от патриарха. Святейший предлагал приехать к нему на прием.

Помолившись, проводил владыка Арсений своего друга и брата в Москву. Патриарх объявил молодому еще архимандриту, что имеет в нем нужду, что желает его видеть во епископском сане. Бывший ректор Московской академии, архиепископ Нижегородский Евдоким просил святейшего патриарха поставить отца Серафима во епископы города Арзамаса и направить его туда на жительство. Святейший сказал, что для посвящения во епископы ему нужно ехать в Нижний Новгород или Арзамас. Хлопотали о пропуске для поездки, но его не удалось получить. Тогда Святейший, провидя Божие устроение, решил оставить отца Серафима своим помощником, предоставив ему кафедру города Дмитрова, старейшего из Московских викарств.

Старец Алексий благословил своего ученика на архиерейский подвиг. Накануне хиротонии, после всенощной, будущий епископ отслужил панихиду по своим родителям, прося их родительского благословения и молитв на трудный путь архиерейского служения. Утром небольшой храм Троицкого подворья был переполнен. Святейший в белом облачении встречал новонареченного. Вручая посох, он сказал: "По молитвам ныне празднуемого святителя Петра, митрополита Московского, желаю, чтобы ты был для града Дмитрова тем же, чем был св. Петр для нашего града Москвы. Сказано в тропаре сему святому, что он был утверждением граду Москве.

Будь и ты утверждением граду Дмитрову". Во время праздничного обеда, митрополит Сергий взял столовую ложку и заметил: "Советую вам, владыка, запастись ложкой, придется вам в тюрьму идти. Не забывайте этого предмета, он там будет очень нужен".

Провожая на труды архиерейские, патриарх так напутствовал его: "Как ты думаешь, даром ли кадят архиерея трижды по трижды? Нет, не даром. За многие труды и подвиги, сие за исповеднически верно хранимую веру. Иди путем апостольским. Ничем не смущайся, неудобств не бойся, все претерпи". Помня это напутствие, владыка смирял себя во всем, все терпел, все переносил. Три года, когда он подвизался в Дмитрове были годами сплошного торжества и праздника. Молитва огненная, приобщение отпадших, взыскание заблудших, утешение старцев, воспитание младенцев и подростков, утверждение обителей, хранение уставов и непрестанное поучение словом Божиим, — таким было его служение. Народ толпился у дверей его дома; очередь скорбящих, притекающих к нему за утешением, возрастала с каждым днем. Паству свою владыка окормлял усердно, знал каждый дом. Тихо и мирно жили дмитровцы, согретые его любовью и молитвой. Часто, возвращаясь поздно, владыка тем не менее заезжал к своим чадам. "Владыка, вот огонек! Не нас ли ждут? Не всех успели объехать", — говорил келейник.

Обитель Пешношскую владыка Серафим поставил на должное выполнение правил, любил и чтил старца ее о. Ксенофонта, в бытность свою возвысил его до чина свящ. архимандрита и затем постриг в схиму перед его кончиной. Обитель Влахернскую посещал часто — во все ее праздники, в честь художественного образа "Беленького Спасителя", почитая этот священный образ и много прославляя его. Любил навещать болящую схимонахиню Серафиму, которая утешала его своими беседами. Посещал и Борисо—Глебскую обитель, почитая св. мучеников великих князей, по завету отца Алексия служил им молебен.

Бывал и в Зосимовой пустыни. "Батюшка, — говорил он старцу, — я очень одинок в Дмитрове, нет близкого человека. Пока с чадами своими, я не один, а дома совсем, совсем один". Старец сказал ему: "А как же ты думаешь — монах, значит один, так и должно быть". И благословил его крестом темно-красным, прозрачным, как кровь, и прочитал тропарь священно—мученический: "И нравом причастник, и престолом наместник Апостолом быв, деяние обрел еси Богодухновенне, в видения восход; сего ради слово истины исправляя и веры ради пострадал еси даже до крове".

Начались и здесь гонения. Однажды, как раз на Пасху, владыку вызвали в исполком. Народ собрался толпой и ждал его возвраще-

ния, требовал: "Отдайте нам нашего владыку". Власти попросили его выйти на балкон, однако и после этого народ не успокаивался. Тогда власти поторопили владыку идти к народу. И с торжественным пением "Христос Воскресе" народ вернулся в собор со своим пастырем.