Это единство в вечной Любви, для любви и единства созданных существ, призывает и требует единства души и тела, духа и материи, храма как тели и содержания как души, божественного и человеческого творческого действия; требует согласия, нерушимого единства государства и Церкви (по примеру души и тела). Можно сказать, что для Святого Саввы, и святых, подобных ему, земля, по своему устроению и призванию — отражение неба, а небо источник жизни и плодородия земли. Поэтому он учит не бегству от земной реальности, от земли и хлеба, но раскрытию и достижению Полноты Жизни в них. И его бегство от мира было поиском Божественной Полноты, так же как и его возвращение на родину, стало освящением народа, светом обретенной им Тайны. Для него, как и земля, хлеб и плоть тянутся к небесной росе и солнечному свету, которые оплодотворяют и согревают их, так же тянутся они и к вечному Свету и теплу Духа, закваске вечной Жизни. И также как окаменевшая, не принимающая тепла и света, нива не может принести плода, так и человек и мир, замкнутые на себе, самодовольные, не принимающие живоносного Духа и вечного Солнца, неизбежно становятся добычей демонов тьмы и попадают в плен небытия.

Все это понимал и отец Святого Саввы, Стефан Неманя. Потому, создавая Сербскую державу, восходит он на Святую Гору, освобождает державу и державность от биологически–социологической детерменированности, самодостаточности и самодовольства, делает ее открытой небесам. Но с другой стороны, его сын Святой Савва сходит со Святой Горы, возвращается на родину, чтобы ее устройство и земной хлеб освятить небесным устройством и Хлебом жизни, Который сходит с Неба*. Святыня же и святость, которые Святой приносит земле, не чужды ей, это то, к чему она стремится, на чем и ради чего она существует, то, что ей сродно и со–бытийно. Святость — ее основа и призвание, конечная мера всего, что происходит на ней, прежде всего для человека и достижения цели его жизни. Это то, чем и сам Святой освятил и просветил себя, ради чего и чем жил.

Святость — это одновременно и просвещение, просвещение вечным Светом, поэтому святость — Единственное истинное просвещение, а святой, как целостная личность, преображенная и перерожденная вечным Знанием и вечной Истиной — единственный истинный просветитель. Не случайно, что в славянских языках слова, святость и свет, святительство и просветительство — одного корня. Потому что, действительно, без этого вечного Света в себе, жизнь и мир перестают быть святыней, остаются для небытия и временности; просвещение и просветительство без святости, уповающие на обманчивый свет ума и природы, ущербны и близоруки.

Святой Савва, следовательно, утверждавшийся на личности Богочеловека Христа, этот христоподобный Святитель, для которого мерой человеческого достоинства была святость — стал судьбоносной личностью для Сербского народа и его исторического самоопределения. Поэтому он и вечно наш великий святитель, но и одновременно вселенский светильник. Таким он, веками, переживался и воспринимался сербским народом. Веками служивший примером для народа, сейчас, под влиянием современных идей, его просветительская роль начала терять своё всеобщее и спасительное значение, переосмысленная по типу европейского морализма и так называемого «здравомыслия», начались попытки толкования самой личности Святого Саввы по своему «образу и подобию». Параллельно с этим возникло и утилитарно–националистическое понимание личности и служения Святого, особенно последние два столетия. Такое понимание упростило, профанировало образ Святого Саввы и этим сузило его вселенскую всечеловечность, обмельчило ее благодатную глубину и универсальность. Это, без сомнения, несправедливость по отношению к Святому Савве и, через него, к его народу, но прежде всего, к его святосавской соборной вере православной.

Но этим «пересмотр», если не сказать уродование, образа и служения Святого Саввы, не ограничился, начались попытки просто вычеркнуть его из народной памяти, особенно из памяти последних послевоенных поколений. Дальше всех ушли сторонники марксистко–материалистического совершенства, «святости» без Бога и против Бога, просвещения без святости, просветительства без святительства. Просто не существует разумного объяснения упорному систематическому игнорированию и принижению святительской и просветительской роли Святого Саввы и самой святости как идеала и смысла его просветительства. Из Святого Саввы, он снова стал «Растко Неманичем»[33], т. е. тем, от чего он отрекся своим бегством на Афон! А что такое для Святого Саввы, человек без Христа, просвещение без святости, культура без культа, человеческое слово без вечного Слова, человеческое знание без Божественной Премудрости, земля без неба, хлеб насущный без Хлеба жизни, человеческое братство без вечного Отца? То же, что для его духовного потомка «земное время и судьба людская», т. е. «два образа безумия».

Тяжелое, но неизбежное признание: в затаенной, сознательной или подсознательной ненависти к самой святости, бегстве от святости и святительства Святого Саввы есть что–то демоническое, сатанинское, саввоубийственное и поэтому — самоубийственное. И такого явного или тайного бегства от святости, пренебрежения к святости Святого Саввы, к его всечеловеческой личности, все еще много в нашем сознании. Это подтверждает и недавнее решение Министерства просвещения Сербии, в котором образ Святого Саввы снова раздваивается, раскалывается на «святого» и «просветителя», культную личность и культурную личность, мифологическую и историческую. Десятки лет Святой Савва стыдливо пытался войти в школу, и то, даже и не он, а его внешний облик, чтобы не сказать — его карикатура….

И снова вопрос: Отчего это бегство от его святости и затаенная ненависть к его святительству? Очевидно оттого, что трудно следовать за Святым «узким» путем, ведущим в Жизнь. Поэтому бегство и пренебрежение к святости объясняется и страусиным желанием спрятаться в песок усредненности и обыденности; но оно же и бегство от своего собственного богочеловеческого вечного достоинства и подвижнического христианского стремления к совершенству и истине, к Божественной бесконечности. Это бегание святости — знак духовной слепоты и помраченности.

Поэтому помолимся все Святому Савве: Дай прозрение духовным очам нашим, Световидец наш! Обрати души наши к чистоте Христовой! Освяти и обнови, просвети и собери нас! Святый отче наш Савва, моли Бога о нас! Аминь.

ЗНАЧЕНИЕ ПРАВОСЛАВИЯ ДЛЯ СОВРЕМЕННОЙ МОЛОДЕЖИ

Когда великого французского писателя, Франсуа Мориа, спросили — в чем он видит надежду на выход из тупика, в котором оказалось современное человечество, ответил — »Единственная светлая точка в будущем человечества — это пробуждение веры у современной русской интеллигенции». Такой, неожиданный ответ, известного французского академика, имеет исключительное значение. Мориа, будучи римокатоликом, человеком западной культуры, полагает надежды, как можно было бы ожидать, не на западную цивилизацию и ее плоды, но на веру, которая просыпается в распятом православном русском народе. Вероятно, перед смертью, он почувствовал всю притягательность Православия, и был не единственным в Европе, кто ощутил его исключительную силу.

Православие на Западе, долго оставалось в забвении и даже, почти в презрении. Должны были произойти огромные потрясения и в истории западной цивилизации, и в истории православного Востока, чтобы Запад оказался способен понять, какая сила заключена в кажущейся «неэффективности» восточного православного христианства.

В Новом Завете, мы находим один вопрос, Нафанаил задает его апостолу Филиппу, и который, как нам кажется, человек западного менталитета, сформированного протестантским римским христианством, веками задавал христианскому Востоку. После того, как апостол Филипп рассказывет Нафанаилу, что они нашли долгожданного Мессию, тот удивленно спрашивает — « Из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему, пойди и посмотри!». И после встречи с Христом, Нафанаил восклицает — «Равви! Ты — Сын Божий, Ты — Царь Израилев« (Ин. 1, 43–49).

Подобное отношение к Православному Востоку, было характерно для культурно развитого Запада, на протяжении многих столетий: с Востока, униженного, истоптанного турецким, татарским игом, а позже, современной атеистической идеологией — может ли быть что доброе?! Многие разделяют это мнение и сейчас, а такой вопрос, к сожалению, часто можно услышать и от представителей восточной культуры, воспитанных на почве Православия, но утративших свое историческое самосознание, поклонившихся «золотым тельцам» и идолам современной цивилизации, страдающих комплексом неполноценности перед преходящими авторитетами сего мира. Так повторяется история, уже произошедшая однажды, на Синае, с Моисеем и его народом: пока пророк принимал от Бога Откровение вечной истины и закон, народ его кланялся в долине золотому тельцу, забыв и своего вождя Моисея и Бога, Которого он исповедывал и Которому служил. На все эти недоумения и сомнения, православный Восток и прежде и теперь отвечает словами апостола Филиппа: Пойди и посмотри!

И правда, каждый, кто с сердечной чистотой Нафанаила, приходит к Православию и православному Христу, рано или поздно, повторит его слова: «Равви, Ты — Сын Божий, Ты — Царь Израилев!» В чем же заключена такая притягательность и сила Православия? Что его поддерживает и хранит, что его вечно обновляет? Суть, сердце Православия, его непобедимая сила, сокрыты именно в этом дивном и единственном лике Христа, Сына Божия, с Которым встретился Нафанаил, и тысячи других людей после него. Главная забота Православия была о том, чтобы через всю свою историю пронести и сохранить, этот неизъяснимо прекрасный лик евангельского Христа и правильно прославить Его. Что такое Православие? Уже само слово — Православие, свидетельствует его правоту, и правильность прославления Христа как совершенного Бога и совершенного человека. Православие — истинное прославление Бога в человеке и человеком; прославление человека в Боге и Богом; Его прославление непреходящей вечной славой, той славой, которую уготовал Господь от века любящим Его. Православие — это истинная вера и добродетельная жизнь, полнота жизни в добродетели и вере, явленные и воплощенные в удивительной личности Иисуса из Назарета. Истинные вера и добродетель неразделимы между собой, также как Бог и человек неразделимы в Самом Христе. Также как дерево без корней, не может расти и плодоносить, так и без истинной веры не может быть плодоносной жизни.