1974

Проповедь на вынос Плащаницы, 1967 Митрополит Сурожский Антоний

У ПЛАЩАНИЦЫ

 Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Мы, люди, всю нашу надежду после Бога возложили на заступление Богородицы. Мы эти слова повторяем часто; они нам стали привычны; а вместе с этим, перед лицом того, что совершалось вчера и сегодня, эти слова непостижимо страшны. Они должны являть или удивительную веру в Богородицу или являют, на самом деле, то, что мы не глубоко пережили, в течение своей жизни, этот призыв к помощи Божией Матери.

Перед нами гроб Господень. В этом гробе человеческой плотью предлежит нам многострадальный, истерзанный, измученный Сын Девы. Он умер; умер не только потому, что когда-то какие-то люди, исполненные злобы, Его погубили. Он умер из-за каждого из нас, ради каждого из нас. Каждый из нас несет на себе долю ответственности за то, что случилось, за то, что Бог, не терпя отпадения, сиротства, страдания человека, стал тоже человеком, вошел в область смерти и страдания, за то, что Он не нашел той любви, той веры, того отклика, который бы спас мир и сделал невозможной и ненужной ту трагедию, которую мы называем Страстными днями и смерть Христову на Голгофе.

Скажете: как мы за это ответственны — мы же тогда не жили?! Да, не жили! А если бы теперь на нашей земле явился Господь — неужели кто-нибудь из нас может подумать, что он оказался бы лучше тех, которые тогда Его не узнали, Его не полюбили, Его отвергли, и чтобы спасти себя от осуждения совести, от ужаса Его учения, вывели Его из человеческого стана и погубили крестной смертью? Нам часто кажется, что те люди, которые тогда это совершили, были такими страшными; а если мы вглядимся в их образ — что же мы видим?

Мы видим, что они были действительно страшны, но нашей же посредственностью, нашим измельчанием. Они такие же как мы; их жизнь слишком узкая для того, чтобы в нее вселился Бог; жизнь их слишком мала и ничтожна для того, чтобы та любовь, о которой говорит Господь, могла найти в ней простор и творческую силу. Надо было или этой жизни разорваться по швам, вырасти в меру человеческого призвания, или Богу быть исключенным окончательно из этой жизни. И эти люди, подобно нам, это сделали.

Я говорю “подобно нам”, потому что сколько раз в течение нашей жизни мы поступаем как тот или другой из тех, которые участвовали в распятии Христа. Посмотрите на Пилата: чем он разнится от тех служителей государства, Церкви, общественности, которые больше всего боятся человеческого суда, беспорядка и ответственности, и которые, для того, чтобы себя застраховать, готовы погубить человека — часто в малом, а порой и в очень большом? Как часто, потому что мы боимся стать во весь рост нашей ответственности, мы даем на человека лечь подозрению в том, что он преступник, что он — лжец, обманщик, безнравственный, и т. д. Ничего большего Пилат не сделал; он старался сохранить свое место, он старался не подпасть под осуждение своих начальников, старался не быть ненавидимым своими подчиненными, избежать мятежа И хотя и признал, что Иисус ни в чем не повинен, а отдал Его на погибель ..

И вокруг него столько таких же людей; воины — им все равно было, кого распинать, они “не ответственны” были; это было их дело: исполнять приказание... А сколько раз с нами случается то же? Получаем мы распоряжение, которое имеет нравственное измерение, распоряжение, ответственность за которое будет перед Богом — и отвечаем: ответственность не на нас. .. Пилат вымыл руки и сказал иудеям, что они будут отвечать. А воины — просто исполнили приказание, и погубили человека, даже не задавая себе вопроса о том, кто Он: просто осужденный...

Но не только погубили, не только исполнили свой кажущийся долг: Пилат отдал им Иисуса на поругание; сколько раз — сколько раз! — каждый из нас мог подметить в себе злорадство, готовность надругаться над человеком, посмеяться его горю, прибавить к его горю лишний удар, лишнюю пощечину, лишнее унижение! А когда это с нами случалось, и вдруг наш взор встречал взор человека, которого мы унизили, когда он уже был бит и осужден, тогда и мы, и не раз, наверное, по-своему, конечно, делали то, что сделали воины, что сделали слуги Каиафы: они завязали глаза Страдальцу и били Его. А мы? Как часто, как часто нашей жизнью, нашими поступками мы будто закрываем глаза Богу, чтобы ударить спокойно и безнаказанно — человека, или Самого Христа в лицо!.