Владыко Антоний, отношения между религией и культурой очень осложнились; культура, в сущности, отказалась от той основы, на которой она исконно могла и должна была стоять. Люди, приходящие в православие, уходят из культуры, предают презрению и забвению свои мирские занятия – научные, художественные и так далее.

     Мне кажется, что отрыв культуры от религии в значительной степени является результатом того, что религия или, вернее, люди, которые исповедуют ту или другую религию, часто христианскую веру, сузили свое видение вещей. В сущности, наше отношение ко всему созданному и ко всему историческому, культурному, научному процессу должно было быть то же самое, что Божие отношение, то есть вдумчивое, любовное отношение. Святой Максим Исповедник еще в VI веке говорил о том, что человек создан из двух стихий: духовной, которая его сродняет с Богом, и физической, которая его сродняет со всем сотворенным миром, и роль человека – весь сотворенный мир одухотворить, весь сотворенный мир привести к Богу так, чтобы, по слову апостола Павла, Бог стал все во всем.

     Исторически, мне кажется, мы в значительной мере забыли этот путь. С одной стороны развилась религия, то есть вера, вероучение, аскетический и мистический путь людей, а с другой стороны остался мир как бы вне религиозного мышления. Говорить, что мир во зле лежит, что нам не надо быть людьми мирскими, совсем не значит, что мы не ответственны за всё, что составляет Богом сотворенный мир. И нет такой области, такой отрасли, которая не могла бы быть свята в наших глазах и освящена верующим человеком.

     Я окончил естественный факультет, был врачом после медицинского; и я переживал изучение физики, химии, биологии, медицины как часть богословия, то есть как часть познания того, что Бог сотворил, того, в чем Он открывается, того, что Он любит – потому что Бог ничего не сотворил властью, а сотворил любовью. И мне кажется, что Возрождение на Западе или аскетизм, который отвел людей от всего мирского, от политического, общественного, общекультурного мышления повсеместно, и в частности в православном мире, – несчастье. Культура должна была бы быть вся пронизана нашим религиозным опытом, должна быть осмыслена им. И мне кажется, что в наше время пора переоценить и наше положение, и положение обезбоженной культуры, то есть обмирщенного мира.

     С нашей стороны (об этом я говорил на Соборе), мы должны были бы принести покаяние в том, что мы дали целому миру, миллионам людей потерять Бога – тем, что оказались не христианами до конца, что никто, встречая нас, не видит Христа в наших глазах; в нашем образе не отражается сияние божественной жизни. И в этом и Церковь в целом, и каждый христианин должен был бы принести перед Богом покаяние.

     Говоря о России, например: колоссальное отпадение от веры не объясняется ли словами Лескова, который говорил, что Русь была крещена, но никогда не была просвещена? А кто ответит за это просвещение или отсутствие просвещения, как не христиане? С другой стороны, рассматривая культуру Запада (я сейчас не буду думать даже о Востоке, но о Западе, включая Россию) и весь тот мир, который взошел как бы на дрожжах христианской веры – нельзя ли нам вглядеться в этот мир и переоценить его, расценить его по-новому, обращая внимание на то, сколько в нем чисто евангельского? Весь мир, как бы он ни был обезбожен, вырос из евангельской проповеди. И то, что многие мирские мыслители, политики проповедуют или провозглашают, – в сущности, коренится в Евангелии. Например, Евангелие – единственное, что утвердило абсолютную значительность, абсолютную ценность отдельной личности. Древний мир не знал этого.

     И я думаю, что нам надо совершенно заново пересмотреть наше отношение к отпадшему миру. Во-первых, осознав нашу ответственность за это отпадение, а во-вторых, прозревая глазами веры и любви ту вечную евангельскую правду, то сияние образа Божия, которое остается в отдельных лицах и, значит, в совокупности этого общества.

     The easiest thing for us, of course, is to withdraw from the world and create our own closed society. But this closed society, in my opinion, is a negation of our calling. Because Christ came to save the lost. He came to save sinners, not the righteous. He came to bring peace with people who were at enmity with God. I remember talking with Patriarch Alexy (Simansky, † 1970 – Ed.) and asking him: how would he define the Church? He answered: The Church is the body of Christ, crucified for the salvation of the world... I knew him quite well, and he, of course, did not think only about the fact that the Church is a society of people who pray for the salvation of the world: they must go into the world. Christ told us that we are light – we must go into darkness; that we are the salt that keeps from rotting, we must go where rot begins (all this because we have faith, that is, confidence in the existence of God).

     The divine scale of man is that every person is called to become a partaker of the Divine nature, as the Apostle Peter says. It is this faith – not only in God, but in man – that we must bring to the world. We must bring to the world confidence that God did not create people in vain, that He believes in every person, that He hopes for everyone, that He loves every person until death on the cross; and therefore there is no such person, no matter how far he may be from God in his own eyes, who would not be infinitely close to God, Who loved us so much that on the cross He partook of the horror of our abandonment by God and exclaimed: My God, My God, why hast Thou forsaken Me? He died our death, our God-forsakenness, and no one can measure the tragedy of an unbeliever or an atheist, a conscious atheist, as Christ could then have experienced it. He partook of all that is created, leaving sin aside, but taking upon Himself all the tragic consequences of sin. And therefore we are inseparable from the world, we exist for the sake of the world. And this is a very important point, in my opinion.

     If we talk about conversion, that is, about people who meet Christ in adulthood, find faith – to some extent I belong to this kind of people... Of course, the first thing you strive for is to forget everything and be only with Christ, only in prayer, only in reading the Holy Scriptures, only in deepening the miracle that has been revealed. But here we must remember what happened to the Apostles Peter, James, John, whom Christ took with Him to the Mount of Transfiguration. They saw Christ in glory there. But in glory He appeared to them at the moment when He spoke to Moses and Elijah about His departure from the world on the cross. The fullness of divine radiance is the love of the cross. And when Peter said to Him: "Let us remain here, it is good for us to be here," Christ answered: "No, let us go from here." He led His disciples into the valley, and there they met a demon-possessed child, the grief of the father, his half-faith, the powerlessness of the disciples to heal this child... From the Mount of Transfiguration, where the disciples wanted to stay forever, He led them into the thick of human grief.

     This, of course, is more understandable to us than immersion in culture in its heights. But we must be able to read: to read works of art, to read literature, to read God's ways in history, both in the personal history of a person and in the history of a nation. And there is nothing human that should be alien to a Christian (these are not my words, but Tertullian's). Now I have quite a lot of experience of people who find God, who turn to God, and I always remember the words of Isaac the Syrian: If you see a novice ascending to heaven, seize him by the legs and throw him to the ground, because the higher he flies, the more painfully he will hit himself when he falls... And I think that's very, very important to remember. Sobriety, fasting attitude: that is, without greed both in prayer and in reading, in everything... Readiness, as one of the writers of antiquity said, to leave God for God's sake, that is, to abandon prayer, communion in order to serve one's neighbor. St. John of the Ladder says: if you are in contemplative prayer and hear that your neighbor in the cell asks for a cup of water, leave your prayer and give him water, because prayer is your private business, and this cup of water is a divine matter.

     Tell me, can an Orthodox learn from other cultures and other faiths, is there anything spiritually useful in an Orthodox person partaking of the treasures of, say, Catholic or Protestant spirituality, or Hinduism, or Buddhism through culture or directly through reading the corresponding doctrinal literature? What do you think is more useful now – an isolationist or, on the contrary, an open strategy of spiritual self-development?

     There is, of course, an obvious danger in the fact that a person who is inexperienced, religiously inexperienced, or intellectually unprepared may fall into the captivity of minds much more developed and refined than his own, and therefore be drawn into some path of untruth. I am now thinking more about Catholicism than about Protestantism, because (I think) there is much more untruth in Catholicism, and much less truth in Protestantism. Protestantism lacks much, while Catholicism has a great deal perverted. But reading, pondering, comparing everything with the teaching of Orthodoxy can be a very useful exercise in the sense that if we do this, continuing to pray, continuing to live the life of the Church, continuing to communicate with God in all available ways, that is, by silence, and prayer, and reading, and the sacraments, then we can gradually see more and more clearly the beauty, depth and truth of Orthodoxy.

     As for non-Christian religions, I think that no one can invent God, and therefore any religion that speaks about God speaks from within some direct experience of the Godhead. This experience may be very incomplete, but this experience is real; it may be partly distorted precisely by its incompleteness, because nature abhors a vacuum; but at the same time there is some direct knowledge, experiential knowledge, to which we can join or which can reveal something. The Greek word "theos" – God – has two roots. One root speaks of Him as the Creator, and the other root seems to direct the thought to the fact that He is the One Who is worshipped. And the German word Gott or the English word God comes from a pre-Germanic root meaning "the one before whom you fall on your knees"... I think that there is not a single person on earth who has not ever fallen on his knees before the Living God, Whose nearness he has suddenly felt, and who has not met the Living God. How he will then begin to express this experience mentally, what forms he will give it, how he will interpret it – this is where deviations and mistakes can begin, but the fundamental experience, it seems to me, is always real.