I

Любовь... не ищет своего 1 Кор. XIII, 5

Стяжавший любовь расточил деньги; а кто говорит, что имеет и то, и другое, тот сам себя обманывает

Св. Иоанн Лествичник

Евангелие Христово, этот закон свободы[8], равно как и благовестие апо­столов, одним из отличительных своих признаков, сравнительно с ветхо­заветным законодательством, имеют то, что они определяют в области нравственной человеческой жизни, прежде всего, не те или иные частные правила поведения, но руководящие начала, а идеалом жизни поставляют абсолютное совершенство[9] в теснейшем общении с Богом[10]. Эта «широта» евангельского учения и делает его, неразрывно, конечно, со всем духом абсолютности, проникающим Евангелие, чуждым ограничению време­нем и пространством. Бегут века, просвещаются христианским светом новые страны, создаются новые жизненные условия и положения, меня­ются формы человеческих общежитий, но, как солнце праведное, светит миру Евангелие, указывая всем и во все времена путь, истину и жизнь во Христе Спасителе[11]. Все новые вопросы и жизненные задачи находят перед лицом этого света освещение и разрешение, но не по букве, а по духу. Если в области христианского вероучения, в самом существенном, мы уже можем с благодарной памятью жить плодами многовековых усилий древней Церкви в ее стремлении облечь христианскую истину в точно от­вечающие ей догматические формулы; то в области нравственного хри­стианского учения мы почти не имеем таких формул, а дело понимания евангельского учения в его отношении к запросам нашей жизни во мно­гих случаях является нашим долгом, требует напряженной работы нашего христианского сознания, а иногда и нравственного подвига. История Цер­кви свидетельствует, что самому общецерковному определению догматов предшествовали великие и честные усилия личной христианской мысли и живой веры проникнуть в глубь истины. То же самое, конечно, нужно и законно в отношении христианского нравственного учения, тем более, что ввиду бесконечного разнообразия жизненных вопросов невозможно надеяться и даже желать разрешения всех их в определенных формулах. Поэтому приходится считаться и мириться с тем, что по различным жиз­ненным вопросам могут параллельно существовать в богословской науке и самые различные опыты решения вопроса. Мы уже видели отчасти, что избранный нами предмет исследования принадлежит именно к числу таких, христианский взгляд на которые изображается неодинаковым, при­чем в учении о собственности это различие доходит до прямой противо­положности, когда одни доказывают, что право собственности — святы­ня для христианина, а другие — что христианство не может относиться к понятию частной собственности и к праву такой собственности иначе, как безусловно отрицательно.

При этом, так как нас интересует богословско-принципиальное уяснение вопроса, то и нашему изучению подлежит учение Церкви, а не факты ее исторической жизни. Последними мы считаем себя в праве лишь иллюстрировать в некоторых случаях откровенное и церковное учение и притом — останавливаясь лишь на фактах, имеющих ясный и бесспор­ный смысл. Что касается ветхозаветного учения, то мы, конечно, не можем пройти мимо него ввиду органической связи нравственного уче­ния обоих Заветов. Но, прежде всего, мы должны помнить и не опускать из вида, что Ветхий Завет — только сень будущих благ[12] и что, поэтому, в его нравственном кодексе не нашли выражения те высокие принципы, которые основываются на идее богосыновства и совершенной братской любви в христианстве.

Приступая к изложению откровенно-церковного учения о праве соб­ственности, нам кажется всего естественнее начать не с перечисления отдельных текстов, имеющих отношение к уяснению этого учения, но с попытки указать такое руководящее начало наших христианских отношений и к Богу, и к ближним, которое могло бы явиться исходным пунктом и для уяснения христианского отношения к собственности. И мы думаем, что как во всей христианской жизни Бог есть ее средоточное на- чало[13], так точно и речь о праве собственности, что составит первую главу нашего труда, всего уместнее и естественнее начать с изложения учения о Боге как верховном Обладателе мира. Конечно, это такая бесспор­ная истина нашей веры, что мы не ставим своей задачей доказывать ее, но лишь оттенить с той целью, чтобы дальше яснее выступило значение термина «право собственности» в отношении христианина. В самом деле, когда мы признаем, что Бог есть единый истинный Владыка Вселенной, то ясно, что право собственности в жизни человека мы должны и не можем рассматривать иначе, как под углом зрения отношения этого права к вер­ховной Божеской воле. Но такая точка зрения имеет решающее влияние на этическую оценку права собственности, и последнее в каждой этиче­ской системе, признающей Бога верховным Началом жизни, выступает в новом освещении долга или обязанности распоряжаться своим, сообраз­но с волей Божией. Какая это воля и какой вследствие этого характер усваивается институту частной собственности в христианстве, увидим далее; пока же отметим, что мысль о верховном владычестве в мире Бога, обусловливающем наше относительное обладание миром, выражается со всей определенностью в источниках нашего исповедания и одинаково ясно выступает как в Ветхом, так и в Новом Завете. Истина эта утвержда­ется уже на первых страницах Библии, где повествуется о творении Богом мира и множество раз свидетельствуется, что Господь — Владыка всего, и что то, чем владеет человек, получил он от Бога. Как в раю Господь дал человеку власть над землей, ее плодами и обитателями животного царства[14], так это же обетование повторяется в существенном после по­топа Ною[15], а в отношении определенной территории — Аврааму[16], Иа­кову[17] и всему израильскому народу[18]. Псалмопевец выразил эту мысль в образной форме, когда исповедал, что небо — небо Господу, а землю Он дал сынам человеческим15. То, что сказано относительно земли вообще, это самое вполне приложимо и к отдельным предметам мирового бытия. Все в мире дается человеку от Господа; по вере ветхозаветного человека, доброе и худое, жизнь и смерть, бедность и богатство — от Господа16. В частности, от Господа даруется человеку и богатство, как наиболее конкретный объект права собственности[19]. Но это дарование Богом земли и ее благ во владение человеку не есть в то же время передача ему верхов­ных прав на обладание землей и ее плодами. Господь, как не только Тво­рец, но и Промыслитель мира, неотъемлемо сохраняет за Собой право собственности в отношении созданного Им мира. «Моя земля, — говорит Господь народу израильскому, — вы пришельцы и поселенцы у Меня»[20].

"Behold, with the Lord your God," the great prophet testifies, "is the heavens, and the heavens of heavens, the earth, and all that is in it"[21]. The Lord's is the earth and what fills it, the universe and all that lives in it[22]. The very sacrifices offered by man to God, according to the consciousness of the Old Testament believer, were offered from the Divine inheritance: His are all the beasts in the forest, and the cattle on the thousand mountains[23]; His is silver and gold,[24] and even the very life of man, his soul, is God's property, which was clearly expressed for the people's consciousness in the "redemption of souls"[25]. Thus, the conclusion clearly follows from what has been said that, according to the Old Testament view, the right of human property is God-given, but not unconditional: the Lord is the supreme Lord of all; man receives everything from God, having nothing in the world that could be the subject of man's inalienable possession: when he dies, he will take nothing, his glory will not follow him[26]. Naked I came out of my mother's womb, naked and I will return. The Lord gave, and the Lord took away[27].

In accordance with this principle of the Lord's supreme dominion over all things, we find in the Old Testament legislation a whole series of laws, on the one hand, defining and protecting the right to private property, and on the other, restricting this right, in accordance with the will of God and the relations which, according to this will, should exist between people.

As for the laws of the first kind, which protect the inviolability of private property, we need not dwell on their exposition in detail, so clear and definitely are these laws expressed. From Abraham to the last days of the history of Old Testament Israel, we find the institution of private property precisely defined by law. Any kind of theft was strictly condemned by the law[29], and the inviolability of private property was so protected that even the desire of someone else's was imputed to a sin[30]. Of greater interest to us, however, are those laws that limited the right to private property, since they determine the attitude of its owner himself to his property; And therefore here we meet not with legal, but with ethical norms of life relations. We will not speak of the laws which determine the duty of believers to offer sacrifice to God out of their possessions, which may include the "tithe" for the maintenance of the Levites. These laws are nothing but a particular expression of the principle of man's dependence and all his possessions on the supreme Lord of the Universe, of which we have already spoken above. We are especially interested in highlighting those restrictive provisions of the law in relation to private property, which are established on the basis of mutual love and the unity of vital interests of all Old Testament believers. Love your neighbor as yourself[32] — such, by the will of God, is the ideal norm of relationships between Old Testament believers. If this ideal principle had found its perfect realization in the Old Testament legislation, then, undoubtedly, the internal boundaries between "mine" and "yours" would have fallen. True love for one's neighbor, love for oneself, which leads to the complete unity of lovers, is always expressed in the renunciation of one's own, in readiness to sacrifice, in a living consciousness of the unity of interests and needs of one's own and that of one's beloved. If, from a psychological point of view, the essence of the right of property consists in the assertion of the strictest boundary between "I" and "not I," between "mine" and "yours," then love is characterized by a different tendency: to destroy the boundary between "I" and "not I," to live in another, to find the fullness and happiness of one's life not in the acquisition and increase of one's possessions, but in giving and sacrificing. For love, therefore, it is always more blessed to give than to receive[33]. But just as the Old Testament law in general did not bring anything to perfection[34] by virtue of its temporary purpose — to be only a tutor to Christ,[35] so the beginning of mutual love did not find perfect expression in the Old Testament legislation. Not only was the concept of "neighbor," whom one should love as oneself, narrowed, but love itself was defined more from the negative side (not to do harm to one's neighbor) than from the positive side — selfless sacrifice and forgiveness. In spite of this, in the Old Testament legislation, as a prototype of the future law of love, we encounter a number of such restrictive prescriptions in relation to the right of private property, which clearly preached the high principle of the unity of the people and the interests of the whole people, in the face of which the right to own one's own acquired the ethical character of the consciousness of duty or obligation to see in one's own and the common property. We shall name the most important laws of this kind, and it will become clear that the right to private property, protected by the law with the greatest possible severity, was restricted by the same law in the face of the higher principle of love in the mutual relations of men. Already in the division of the land of Canaan we see the consistent application of the principle that an inheritance should be given to each according to the number of tribe and family. But this is not enough. The unlimited right of ownership always implies the ability to freely dispose of one's property, sell it and enjoy all its fruits. However, in relation to both of these rights, the Old Testament legislation establishes certain and essential restrictions. So, first of all, the sale of land forever was prohibited. "The land," the Lord commanded, "must not be sold forever, for the land is mine: you are strangers and sojourners with me"[38]. This principle was realized in the law according to which the land sold in each anniversary year had to be returned to its first owner.37 It is of no essential interest to us whether this law was strictly enforced or not. It is important for us to note this law as restricting in principle the right of private ownership of land and striving to maintain the equal distribution of landed property, which was the basis of the original division of the promised land.

The right of the owner to use the fruits of his land plot was no less clearly limited by law. The most important thing here is the law of the "Sabbath rest" of the earth. "Six years," says the lawgiver, "sow your land and gather in its produce, and in the seventh you shall leave it alone, so that the poor of your people may eat, and the beasts of the field may eat the remnants of them. Do the same with your vineyard and your olive tree."38 By this law, as it were, the boundaries of private property were completely abolished for a year, and the poor and the rich were to use the native products of the land equally. In the seventh year, the forgiveness of all debt obligations was also determined[39]. But the right to use the fruits of the land during the six years preceding the Sabbath year was limited in the most essential way in the face of the principle that the right of property should not completely block the possibility for all those in need to enjoy the fruits of the land and the labor of the owner. These laws, the content of which we will quote below, amaze us with their humanity and, from the point of view of modern law, are the most flagrant violation of the right to private property. But from the point of view of ethical evaluation, these laws most clearly indicate that already in the Old Testament legislation there was a shadow of the future perfect law of love in the Kingdom of Christ, under the rule of which law the inner boundary between "mine" and "yours" falls for the one who owns something. "When you enter your neighbor's vineyard," the law commands, "you may eat the berries to your heart's content, as much as your soul desires; but thou shalt not put it in thy vessel. When you come to harvest your neighbor, pluck the ears of grain with your hands, but do not bring the sickle into your neighbor's harvest"[40]. The laws on residues had a similar significance. When you reap the harvest in your land, do not reap to the edge of your field, and do not gather what is left of your harvest: leave it to the poor and to the stranger[41]. The same is said about the harvesting of the olive[42]. The laws that forbade the use of this right cruelly, even to the point of oppressing one's neighbor, had the same restrictive character in relation to the right to property. For example, it was required to return the outerwear of the nearest person taken as a pledge before sunset[43] and it was forbidden to take basic necessities as a pledge[44].

Finally, a very important limitation of the right to property, namely, from an ethical point of view, is the clearly recognized and definitely expressed duty of alms to the needy in the Old Testament. The view of alms in the Old Testament will be discussed in detail below. Here we will only emphasize the point of view, which is interesting for us in this case, that the exclusive possession of one's property is considered not as a legal human right, which is legally indisputable, but as a grave crime. A great sin will be on the one who, having wealth, refuses to help a brother in need[45]. In such a view of the subject we have the right to see such an ethical evaluation of the institution of private property, when the possession of the latter is inseparably linked with the duty to serve one's neighbor out of one's wealth. That is why in the Old Testament understanding of life those traits of the righteous man type stand out so clearly, according to which he willingly does good to the needy[46]; And vice versa, the refusal to help the needy, the view of one's property, therefore, as only personal property, is always considered as a great sin, entailing all kinds of misfortunes. To this may also be reckoned the laws which forbid to take the growth from the loan given to fellow countrymen;

laws that also provide for the joint use of property and the owner's refusal for a period of time from the normal operation of his property[48].

We have characterized the Old Testament legislation in its relation to the right of private property only in the most general terms, since for us this legislation has a limited significance, as a shadow of the future law of love in the Kingdom of Christ.