Факультет ненужных вещей
– Зачем вечером, сейчас, сию минуту пойдем! – крикнул он. – Мне столько нужно вам сказать!
– И мне тоже, – улыбнулась она.
– Да? Вот бывают совпадения! Так идемте же, идемте!
– Нет, сейчас я не могу. Позже, после восьми, когда дядя уедет в город.
– А не обманете? – спросил он и снова поймал ее за руку.
– Нет, нет, не обману. – И она как-то по-новому улыбнулась. – Вы знаете, меня посылают в Москву.
– Да? – изумился и обрадовался он. – Вот это уж по-настоящему здорово! Я ведь тоже еду в Москву. Вот и будем жить вместе. Я вам все галереи покажу, в театры сходим! Отлично!
– Да! Мне там еще вступительные по мастерству надо будет сдать, – страдальчески взглянула она на него.
– Пустяки! Сдадите! – Ему действительно все сейчас казалось сущими пустяками. – Вот вечером я вам дам такой монолог Лауренсии из «Фуенте овехуна», что они все закачаются.
– Нет, правда?
– Истинный святой крест, – выговорил он серьезно и перекрестился.
Она что-то хотела ему сказать, но вдруг шепнула: «Дядя!» – и отскочила.
Бригадир Потапов – сейчас в своем черном ватнике он очень походил на солидного жука-навозника, – серьезный и хмурый, зашел со стороны калитки и стал ее отпирать. За спиной у него был мешок, а в нем какие-то ящики.
– Он сегодня яблоки в Москву отправляет, – шепнула Даша.
«Проворен, дьявол», – подумал Корнилов и спросил:
– А как он сейчас вообще?
– Идемте, идемте, он опять сейчас выйдет, – шепнула Даша и утащила его за кусты. – Вы это зря, Владимир Михайлович, – сказала она вдруг серьезно.
– Что зря?
– Да все зря! Ну что вы тогда мне наговорили? Ну, помните? И все это ведь неправда.
– Да что неправда? Что, горе вы мое?
– Ну что дядю кто-то вызывал и что-то ему там предлагал, все это неправда.
– Здорово! – воскликнул он ошарашено. – Это он вам так сказал?
– Он. И еще он сказал: «Чего он к Волчихе повадился? Ничего у нее там интересного нет. Одна голимая водка»! Эту Волчиху давно бы и из колхоза погнали, если бы не дядя. А она вот как…
В голосе Даши вдруг появились какие-то совершенно новые потаповские нотки. На него она не глядела.
– Ну а еще что ваш дядя говорит? – спросил Корнилов.
– А еще он говорит, что вы напрасно связались с этим попом. Он горький пьяница. Наперсный крест с себя пропил. Он всем говорит, что утопил в море, но это он врет – пропил. От него уж и родная дочь отказывалась («раз заставили», – ввернул он). Да никто ее не заставил, а если он такой отец, ну так что ж? И правильно! Он и в тюрьме уже насиделся, и лес в Сибири валил. К нему участковый прошлый год каждый день приезжал на мотоцикле. Сегодня он здесь, а завтра там. Разве он вам товарищ?
– А кто же тогда мне, Дашенька, товарищ-то? – спросил Корнилов мирно. – Зыбин? Так его тоже посадили.
Она молчала. Он схватил ее за руку.