Деревья здесь вообще редко бывают прямые: все наклонены к югу. И ствол их сильно разрастается к югу, также как и крона. Все это мне хочется описать в поэме [2145].

Здесь все совсем на оборот,

Здесь все по–своему живет

говорит сосланный грузин ороченскому мальчику—наблюдателю мерзлоты.

Ho все сурово, пустынно и дико. Полное безлюдие, если не считать лагерников, работающих на трассе.

Не встретишь здесь ни кротовин

Ни нор мышиных. Ты один

Скитаешься в тайге пустой

Не видя ни души живой.

В тайге не слышен птичий грай

Печален и суров тот край.

Пуста, безлюдна и бедна

Золотоносная страна.

Как дерево гниет гранит

В дресву безсильную разбит,

Но корням лиственниц упор

Не даст промерзший косогор.

Приведу тебе несколько стихов из щчала:

Где Тында, иль Туман, бежит,

Селип, Ольдой и Муртегит—

Падь Конская, где Ивачи

Журчат — Кипящие Ключи

Зимой и летом, ночью, днем

И по траве и подо льдом

(Так бьешься, сердце, верно ты!),

Где в недрах серой мерзлоты,

Как меж тоскливых тусклых туч.

Мерцает огустелый луч

(Невзрачна мерзлота на вид,

Но дар Мидасов в ней разлит),

По ороченским там тропам

Взнестись наверх намерен БАМ.

Поет пила, звенит топор,

Рвут аммоналом косогор.

Меж звуковых зеркал зовет

Аврально поработать слет.

Безмолвье скрылося с тех пор —

Звучит в тайге фаланги хор:

«Лов рыбки в мутной ты воде

Оставь, захватчик КВД:

Ольдоя струями дано

Ущелие под полотно.