Так как конец всех дел мира есть небытие,

Ты вообрази себя вне бытия, пока существуешь —

будь веселым.

(Омар Хайям)

В первом приближении передаю (приблизительно соблюдая ритмику и размер подлинника):

Вином ли упился, Хайям, — веселись,

С красавицей ль рядом сидишь — веселись.

Кончается все на земле небытьем,

Представив себя вне бытия — веселись.

II. В гончарную мастерскую я вошел однажды.

Увидел мастера, стоящего на ногах,

Который лепил кувшинам ручки и горла —

Из голов царей и рук нищих [т. е. из их праха, П. Ф.]

(Омар Хайям)

[Тут в переводе не соблюден порядок слов.]

VII. О камень ударил я вчера глиняный кувшин.

Я был пьян, когда сотворил такое безчиние.

Мне сказал кувшин своим языком состояния

[т. е. разбитого]:

«Я был как ты и ты будешь, как я».

(Омар Хайям)

VIII. Этот мир, который одно время был нашим жилищем, He дал нам никаких плодов, кроме скуки и печали. Жаль, что не разрешилось никакое наше затруднение

(задача)

И мы ушли от него с тысячами невыполненных желаний в сердцах наших

(Омар Хайям)

V. Этот кувшин, подобно мне, был несчастным

влюбленным,

Сердце его было привязано к волосам красавицы.

Эти ручки, которые ты видишь на его горле (шее)

Они были руками, которые обнимали шею

возлюбленной

[речь идет о глине, материале кувшина, которая получилась из праха возлюбленного].

(Омар Хайям).

Боюсь ошибиться, но Омар Хайям едва ли не ѴIІІ–го века. Впрочем, я проверю и напишу точно в следующем письме. По персидски стихи звучат очень музыкально (персидский язык считается одним из самых музыкальных языков в мире). Впрочем, по персидски я не понимаю, а передаю свое впечатление от звука стихов.

Крепко целую тебя, моя дорогая, будь бодра и весела и не забывай своего папу, который о вас всегда думает.