А. А. Фету

От кого это теплое южное море

Знает горькие песни холодных морей?..

И под небом другим, с неизбежностью споря,

Та же тень всё стоит над мечтою моей.

Иль ей мало созвучных рыданий пучины

Что из тесного сердца ей хочется слез,

Слез чужих, чьей‑нибудь бескорыстной кручины

Над могилой безумно отвергнутых грез…

Чем помочь обманувшей, обманутой доле?

Как задачу судьбы за другого решить?

Кто мне скажет? Но сердце томится от боли

И чужого крушенья не может забыть.

Брызги жизни сливались в алмазные грезы,

А теперь лишь блеснет лучезарная сеть, —

Жемчуг песен твоих расплывается в слезы,

Чтобы вместе с пучиной роптать и скорбеть.

Эту песню одну знает южное море,

Как и бурные волны холодных морей —

Про чужое, далекое, мертвое горе,

Что, как тень, неразлучно с душою моей.

Апрель 1898

Ответ на «Плач Ярославны»

К. К. Случевскому

Всё, изменяясь, изменило,

Везде могильные кресты,

Но будят душу с прежней силой

Заветы творческой мечты.

Безумье вечное поэта —

Как свежий ключ среди руин…

Времен не слушаясь запрета,

Он в смерти жизнь хранит один.

Пускай Пергам давно во прахе,

Пусть мирно дремлет тихий Дон:

Всё тот же ропот Андромахи,

И над Путивлем тот же стон.

Свое уж не вернется снова,

Немеют близкие слова, —

Но память дальнего былого

Слезой прозрачною жива.

19 июня 1898

На том же месте[599]

И помни весь путь, которым вел тебя Превечный, бог твой, по пустыне, вот уже сорок лег…

Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною…

Одежда твоя не ветшала на тебе, и нога не пухла, вот уже сорок лет…

(Второз., VIII. 2—4)

Ушли двенадцать лет отважных увлечений

И снов мучительных, и тягостных забот,

Осиливших на миг и павших искушений,