Вот еще голубь: «С усердием гоню, к намеренному теку».

II как достигну воскресения мертвых? «Разумели мы по плоти Христа, но ныне к тому не разумеем». Пожалуй, посмотри мне и на сына Ионина, сиречь голубиного. «Блажен ты, Симон, сын Ионин. Ибо плоть п кровь не явили тебя (меня), но отец мой, который на небесах… Ты камень (кпфа), и на сем камне утвержу всю церковь мою…»

Слыхал ли ты о Данппловом камне? Се он есть. Слышал ли замок апокалиптичный? Се он есть. Слышал ли рай? Вот он тебе! Слыхал ли о земле дивной, что от воды и посреди воды? Вот же тебе обетованная земля! Вспомни евангельский Маргарит  [231]. Вспомни обретепную драхму  [232]. Вспомни освобождение, исцеление, воскресение и проч. и проч. и проч. Все сне и все пророческие музы, как пра- волучные стрелы молниины, в сен святой и единый камень ударяя, путеводствуют. Видишь, Фарра, в какую гавань доплыла речь Езекиииа! Не дерзай же хулить птиц Ноевых. Они поют тихо, но голос тонок их, остер и высок. А сирены, как лебеди, возносят громко крик, но, по пословице, «Высоко полетела, да недалеко села».

Фарра. Право, я влюбился в ваши птпчкп. Ковчег ваш подобен троянскому коню  [233]. Выпустите мне еще хоть одну. Люблю, что поют двое: одно в ушп, другое в разум, как написано: «Двое их слышал». Теперь вижу, что не пустая древняя та притча: «Глуп, кто двоих насчитать не умеет». Видеть кошелек — не знать, что в кошельке, — сие есть видя не видеть. Видно, нужно везде видеть двоих. Видеть болвана — не знать, что в болване, есть не знать себя. Сирены поют воду, а ваши птицы — воду и гавань. Вода есть кошелек, а гавань есть империал  [234]. Тело есть вода и кожа, в которую одет истинный наш Адам.

Дании л. О Фарра! Начал ты издавать благоухание. «Сот искапают уста твои, невеста». Вот сей‑то сот закупорит тебе уши противу сирен.

Фарра. Выпусти, Даниил, еще хоть одну мне райскую птицу.

Данин л. Изволь! Еще ты такой не видал. Лови ее! «Еродий на небесах познал время свое».

Фарра. Дичину ты выпустил. Я и имя ее впервые слышу. Скажи мне, какой сей род есть птицы еродий?

Дании л. У древних славян она еродий; у эллинов — пеларгос, у римлян — кикониа, у поляков — боцян, у малороссиян — гайстер, похожа на журавля. Еродий[235] — значит боголюбный, если слово эллинское. Но что в том нужды? Брось тень, спеши к истине. Оставь физические сказки беззубым младенцам. Все то бабье: и баснь, и пустошь, — что не ведет к гавани. Секи скорее всю плоть по–израильски. Сержусь, что медлишь на скорлупе. Сокрушай п выдирай зерно силы божней. Еродий знаменует веру во Христа, а яснее сказать — израильское око, видящее двоих, — вот тебе гайстер. Будь здоров с ним! С небес перепел…

Фарра. Конечно ж, есть причина, для чего взят он в образ сей.

Дании л. Конечно, троякая вина сему есть: 1–я — что гнездится на кирхах; 2–я — что съедает змей; 3–я — что в старости родителей кормит, хранит и носит. Кирха — значит двор божий. «Сколь возлюблены селения твои…» «Птпца обретает себе храмину…» «Там птицы возгнездятся». «Еродиево жилище предводительствует». Еродий всегда на высших местах — на шпилях и на куполах гнездится, будто предводитель прочим птицам. «Блаженны живущие в доме твоем». Вот тебе еродий: «Едино просил от господа» и проч. Вот еродий: «Обретает его Иисус в церкви». А сип тебе разве не предводительствующие суть еродии? «Взошли на горницу, где были пребывая, Петр п Иаков, и Иоанн, и прочие единодушно вкупе. II был внезапно с небес шум.., и псполнилися все духа святого, и начали говорить иными языками…» Вот что в сей птице великое! «Познал время свое». Видно, что она познала двое — время и время. О, кто сей прекрасный еродий есть! — послушай его: «Се зима прошла, дождь (потоп) отошел, отошел себе, цветы явилпся на земле» и проч. Впдишь лп, что знают н куда летят Ноевы птицы?

К Авраамовому заливу и к гавани той: «Господь пасет меня…»

На, вот тебе стадо п бестолковых гайстров: «Лицо небесное умеете рассуждать». «Горе вам, смеющимся ныне!»

Фарра. А почему ты пх назвал бестолковыми? Ведь их за прогностики Христос не осуждает.