Григорий. Иш.

Афанасий. Иш, к черту его.

Григорий. Ты его избегаешь, а он с тобою всегда.

Афанасий. Как со мною?

Григорий. Если не хочешь быть с ним, то будешь самим им.

Афанасий. Вот навязался со своим дедом.

Григорий. Что ж нужды в имени, если ты делом точный Иш.

Афанасий. Поди себе прочь с ним.

Ермолай. А бабу как зовут?

Григорий. Мут.

Яков. Мут от Иша [332] не разлучится, сия опера сопряженная.

Григорий. Но не родные ли Иши все мы есть? Ищем счастпя по сторонам, по векам, по статьям, а оное есть везде и всегда с нами, как рыба в воде, так мы в нем, а оно около нас ищет самих нас. Нет его нигде, затем что есть везде. Оно же преподобное солнечному сиянию: отвори только вход ему в душу твою. Оно всегда толкает в стену твою, ищет прохода и не сыскивает; а твое сердце темное п невеселое, тьма наверху бездны. Скажи, пожалуй, не вздор ли п не сумасбродство ли, что человек печется о драгоцепнейшем венце? А на что? На то, будто в простой шапке нельзя наслаждаться тем счастливым и всемирным светом, к которому льется сия молитва: «Услышь, о блаженный, вечное имеющий и всевидящее око!» Безумный муж со злою женою выходит вон из дому своего, ищет счастия вне себя, бродит по разным званиям, достает блистающее имя, обвешивается светлым платьем, притягивает разновидную сволочь золотой монеты и серебряной посуды, находит друзей п безумья товарищей, чтоб занести в душу луч блаженного светила и светлого блаженства… Есть ли свет? Смотрят — ничего нет… Взгляни теперь на волнующееся море, на* многомятежную во всяком веке, стороне и статьи толпу людей, так называемую мир, или свет; чего он пе делает? Воюет, тяжбы водит, коварничает, печется, затевает, стропт, разоряет, кручипится, тенит. Не видится ль тебе, что Иш и Мут в хатку бегут? Есть ли свет? Смотрят — ничего нет.

Яков. Блаженный Иш и счастливая Мут; они в кончипу дней своих домолилися, чтоб всевидящее, недремлющее, великое всего мира око, светило, храмину их просветило, а прочиим вечная мука, мятеж и шатанье.

Лонгин. Дай бог радоваться!

Григорий. О, любезпая душа! Какой дух научил тебя так вптаться? Благодарим тебя за сие поздравление.

Яков. Так виталпся всегда древние христиане.

Е р м о л а Й. Не дивно. Сей витальный образец свойственный Христу господу. Он рожден божиим миром. В мире принес нам, благовествуя, мпр, всяк ум превосходящий. Снисходит к нам с миром. «Мир дому сему», мир вам, учит о мире: «Новую заповедь даю вам…» Отходя, мир же оставляет: «Мир мой даю вам, дерзайте! Не бой- теся! Радуйтесь!»

Афанасий. Знаешь ли, о чем между нами разговор?

Лонг и п. Я все до точки слышал.

Афанасий. Он под тою яблонею сидел, конечно. Отгадал ли я?

Лонгин. Вы не могли видеть меня за ветвями.