Христос воскресе! Друг Наеман! Да вкусишь и ты сота воскресения и все ангелы его! Все! Жихорайский с Бабаевским и с Воскресенским со всем клиром своим. Желаю, любезный друг Яков!

Тебе и всем твоим брат и друг Григорий Сковорода

Господину моему

иерею Якову Правицкому в Бабаях

Из Гуспнкп, 1787 года, января 18–го дня

Вселюбезный отец, друг и брат во Христе, Яков!

Радуйся, дерзай и возмогай во господе нашем!

Ни старческая леность, ни мрак, ни холод зимний, ни неисправное перо с чернилом не могли меня удержать, чтоб не ублажить gratulor, saluto, graece — цахар^ю  [1083]тебя в новый сей год! Радуйся в Новый год! Да радуется и весь дом твой, и все, что твое! Да радуется и Евстафий, Иоанн с Наеманом! Да возвеселятся Бабаи со всеми своими отраслями, селами! Да возрадуются и горы ваши, и реки да восплещут руками! Да обновляется и вся тварь, окружающая вас! Молюся, когда же будут сии! Тогда, когда ублажит господь благословением своим Сиона. Как? Тогда, когда в человеках будет благоволение и посреди пас. А что лп есть благая воля? Вот что: «Дух прав обновил в утробе моей». Если кто не имеет нового сердца, тому весь мир есть ветхая ветошь. Если чья душа тужит, тому весь мир плачет. Если чье сердце мучится и страждет, тому весь год без праздника. Если чей дух отчаянием оледенел, тому весь год без весны. Если чей смысл мертвый, тому весь век без жизни.

О любезный мой друг Яков! Изблюем ветхий квас мирской. Найдем новое сердце. Облечемся в одежду новой нетленной надежды в утробу братолюбия. Тогда нам вся тварь просветится, весь мир взыграет и восскачет. Будет нам всяк день велик день, не зайдет солнце нам, и луна не оскудеет нам. Мы же наречемся язык святой, люди обновления. Благое сердце, любовь, бог, правды солнце, всю тварь весноновотворящее, есть то же.

Ваш искренний любитель, почитатель, брат и нижайший слуга Григорий Сковорода

Прости, любезный, что солгал я прислать вам «Жену Лотову». Весною хочу вас посетить, если богу угодно, и привезу. Если же, — дайте знать, — тотчас перешлю. В зимних трясках может она потеряться, тем не даю через Григория Юрьевича. Не печальтесь. Она всегда у вас. Другое то, что весною в пустыне можно подумать об окончании ее, а зима безгодная. Я и сие с нуждою пишу. Михайло мой доселе молчит. Нимало не удивляюсь. Блаженны мы, Израиль, ибо бог нам дал по уши покоя и времени.

Deus nobis haec otia fecit. Turn demum praetium tem- poris cognoscitur, cum id amissum est  [1084].

Пришли, друг, барыльце пива бабайского, и то, если не трудно. Я всем доволен, слава богу!