2) реальное мышление о сущем [делает она ценнейшим] и также ум — в его суждениях о сверх–сущем.

2. Но что такое философия? Она есть [также нечто] ценнейшее. Но тождественна ли она с диалектикой? Нет, она есть [только] ценнейшая ее часть. [Более детально]: а) не следует думать, что диалектика есть [только орудие смысловых конструкций, или] орган философа; b) она не есть совокупность пустых, [бессодержательных] теорем и правил, законов (κανόνες); с) она, наоборот, есть [знание] о вещах [в их реальной полноте]; и сущее, [о котором она говорит], содержит в себе фактическую реальность (υλην εχει). [Это не мешает тому, чтобы она] 1) доходила до этого (лишь) в результате [определенного] методического развития (όόώ), 2) так как вместе с теоремами она имеет и вещи. [b) Все это делает диалектику частью философии, поскольку и сама философия есть знание о вещах в их полноте].

3. [Совершенно иное отношение диалектики к формальной логике], а) Ошибками и софизмами она занимается лишь при случае, обсуждая их — как чуждую [себе] ложь при помощи имманентных ей самой истин— [только] тогда, когда кто–нибудь другой их совершит, производя дознание, если кто–нибудь введет их вопреки требованию истины. b) Стало быть, не занимается она суждениями [как таковыми], ибо [для нее] они — [только] буквы, [из соединения которых создаются слова, уже ничего не имеющие общего по смыслу с буквами, из которых они получаются; а этими цельными словами, собственно, и занимается диалектика]. с) Разумеется, обладая знанием истины, [диалектика] знает, [т. е. должна прекрасно знать,] то, что называется суждением; в общей форме знает она и те душевные движения, в результате которых полагается [утверждение в суждении] и вывод [в умозаключении], и вывод в зависимости от утверждения, то ли [в выводе, что в посылках], или иное, и то ли и иное ли утверждается в зависимости от восприятия, d) Однако точный анализ [всех этих формально–логических структур диалектика] предоставляет другой [науке] — специально этим занятой».

150

Таким образом, произойдя из древнего мифа, — мифом же и кончается диалектика, хотя мифом уже не просто, но — логически сконструированным. Не имея возможности излагать здесь диалектику Плотина и Прокла, я все–таки укажу на ее мифологическую значимость у этих мыслителей, хотя бы перечисливши основные мифические образы у того и другого. У Плотина: Адрас–тея (III 2, 13, где, по–видимому, вспоминается Plat. Phaed. 53 de, ср. комментарий Creuzer, III 149= неминуемая судьба), Афродита (V 8, 2 = красота; V 8, 13 = мировая душа; VI 9, 9 = душа), Аполлон (V 5, 6 = первоединое), Афина (V 5, 7), Дионис (IV 3, 12 = о зеркале Диониса и о созерцании душами своих теней), Деметра (IV 4, 27 = душа земли), Кронос (V 1, 4; V 1, 7; V 8, 13 = Нус, передающий Зевсу = Мировой Душе владычество над вселенной и поглощающий своего отца, Урана, который есть единое и которого Кронос = ум превращает во множественность; кроме того, он поглощает своих детей, т. е. охватывает в себе мир идей), Прометей (IV 3, 14 = человек). Другие мифы (с диалектической реконструкцией) можно найти у A. Richter, Die Theologie und Physik des Plotin. Halle, 1867, 17—22); связь с исходной эротической интуицией света — недурно освещена у П. П. Блонского, «Фил. Плот.», 48—56. У Прокла в его знаменитом (хотя и с 1618 г., т. е. с изд. Portus’a, неиздавшемся) труде In Plat, theol. дана мистико–символическая диалектика в полной системе. Излагать я этого, конечно, здесь не могу, но укажу на главные моменты. I. Божественный мир: единое (τό εν) — божество неизреченное. II. Мир умный: а) ум— 1. интеллигибельная (νοητή) триада — Φεοί πατρικοί (отчии боги), 2. триада интеллигибельно–интеллектуальная (νοητή–νοεροί) — μητρικοί (Уран), 3. триада интеллектуальная (νοεροί) — θεοί νοεροί (Сатурн, Рея, Зевс); b) душа = I. δυνάμεις δημιουργικοί (творящие силы) — «демиургические боги» (Зевс, Нептун, Плутон, Вулкан), 2. δυν. διασωστικαί (хранящие силы) — «боги–хранители» (Гестия, Артемида, Арес), 3. δυν. ζωογονικαί (жизнеродительные силы)—«жизнеродительные боги» (Деметра, Гера, Диана); δυν. άναγωγικαί (силы возводящие) — «боги–возводители» (Гермес, Афродита, Аполлон). III. Мир чувственный: низшие силы (ангелы, демоны, герои, души) — боги низшие. Эта удивительная по тонкости и детализации диалектико–мифологическая конструкция, показывающая, что греческая языческая диалектика, умирая, в V веке по P. X. пришла к тому же, с чего начала в VI — V вв. до P. X., еще никем хорошо не продумана и не изложена (краткое резюме ее можно найти, напр., у Е. Vacherot, Hist, crit. de ľécole Al., II 368—380). От изложения ее целиком я предпочитаю пока воздержаться.

У Дамаския: Аполлон и Афродита, ргіш. princ. 342 — тождество и отличие; Арес, 97 — демиургический смысл; Афина, 90— 97; Хаос, 46 — потенция, бесконечная диада; 111 — единая цельность дробится через Хаос, ср. 121 —124; Дионис, 93 — от Зевса, т. е. от единого, 160 — принцип бесконечного множества, 245 — относится к Зевсу, как Ночь к Фанесу; Геката, 293 — об отношении к отчим богам в связи с понятиями неподвижного центра и подвижной окружности, 282 — о связи со всем; Кронос, 97 — об отношении к титаническому диакосмосу, 272 — об отношении к ночному диакосмосу; Фанес, 160 — бесконечное множество, ср. 111, 113, 123, 166, 190, 273; Протогон, 123; Рея, 284; Зевс, 91, 96, 160, 311 и др.

153

В дальнейшем я излагаю основные главы из Plat. Parm., потому что во всей платонической и неоплатонической литературе не нахожу ничего более четкого и ясного, хотя и текстов об «одном» сотни страниц. Укажу другие тексты на аналогичные темы.

Plot. II 9, 1 (абсолютная простота и непричастность сложному), V 2, 1 (единое не есть никакая вещь и не содержит в себе вещей, ср. III 8, 9; III 9, 4; III 9, 9), V 3, 15 (абсолютная единичность и περίλαμφις его, различение εν, εν πολλά и εν πάντα) //яркое сияние… единого, единого во многом… единого во всем (греч.).//, VI 8, 5 (единое — превыше ума и называется так просто для обозначения того, что оно не есть нечто); единое как превысшее ума и сущего — обычная тема у Плотина: V 3, 12— 17; V 4, 2; V 7, 4—6; V 7, 12—13; VI 1, 1—5; весьма важно и учение о том, что единое не есть категория — VI, 2, 9—12; Porphyr. Sent, intelligib. Mommert. XLIII (единое превыше ума — параллель к Plot. V 3, 5); Procl. Plat, theol. Portus — вся вторая книга; inst. theol. — нижеприводимые главы, а также 113—115, 118—121. Тексты из Дамаския — ниже, прим. 30, 31.

«Парменид» Платона всегда представлял непреодолимые трудности для изложения, и многие, слишком многие, излага–тели Платона предпочитали восхищаться «глубинами» божественного мудреца больше, чем понимать ту часть его системы, без которой, быть может, Платон перестает быть философом. «Восхищаться», «чувствовать», «сливаться» вообще часто бывает легче, чем понимать. Мы, претендуя на понимание платонизма, не можем не затронуть «Парменида», ибо весь неоплатонизм и есть не больше как развитой «Парменид» и «Тимей».

Чтобы не сбиться с самого же начала и твердо держать в руках путеводную нить по лабиринту «Парменида», укажем, что в интересующих тут нас диалектических и антилогических главах 20—27 две главные темы. Первая тема, занимающая главы 20—23 (137с—160b), гласит: что вытекает из бытия одного? Тут, как и везде в антилогиях «Парменида», исходный пункт — понятие одного. В главах 20—23 предполагается, что это одно подлинно есть, и вот из бытия одного выводятся все диалектические следствия. Главы 24—27 (160b—166с) заняты другой темой: что вытекает из небытия одного? Предположим, говорится, что одного нет. Каковы будут результаты такого предположения? Итак, гл. 20—23 — диалектика бытия одного, гл. 24—27 — диалектика небытия одного.

Это — первое. Далее, каждая из этих главных двух частей диалога делится в свою очередь на две части, и притом — совершенно одинаковым образом. Во–первых, надо ясно представлять себе основную диалектическую антитезу в платонизме одного (т. е. тут будет вопрос: что случится с одним, если его то должно быть и что–нибудь иное. Так вот, каждая из двух главных частей антилогий диалога и содержит в себе 1) выводы для одного и 2) выводы для иного, или прочего. След., в первой (I) части (гл. 20—23) первое (ІА) подразделение, т. е. главы 21 (137с—157b), будут трактовать о диалектических выводах, вытекающих из полагания одного — для этого же самого одного (т. е. тут будет вопрос: что случится с одним, если его полагать, утверждать?); во втором же (IB) подразделении, т. е. в главах 22—23 (157b—160b), идет речь о диалектических выводах, вытекающих из полагания одного — для понятия иного (т. е. тут ставится вопрос: что будет с иным, если одно полагать существующим?). То же во второй части: НА, т. е. главы 24— 25 (160b—164b), отвечает на вопрос: что будет с одним при отрицании одного? ІІВ, т. е. главы 26—27 (i64b—166с), отвечает на вопрос: что будет с иным при отрицании одного? Во–вторых, каждая из полученных сейчас четырех частей диалектики «Парменида» в свою очередь делится надвое, и тоже совершенно одинаковым способом. А именно, различается а) абсолютное полагание и отрицание и b) относительное полагание и отрицание. Абсолютное полагание одного есть полагание одного только как такового, одного без всяких других полаганий, т. е. тут предполагается, что, кроме одного, и нет ничего. Равным образом и абсолютное отрицание одного отрицает его всецело, насквозь, признает несуществующим, отсутствующим в бытии. Относительное же полагание, или утверждение, одного ничего не говорит о прочем, что может быть помимо этого одного или в нем. Оно полагает одно не в его абсолютном качестве одного, но лишь в его бытии, в фактическом существовании, уклоняясь от выводов, связанных с полаганием одного только абсолютного качества единственности и единичности этого одного. Аналогично — и относительное отрицание одного. Оно отрицает лишь фактическую наличность в бытии и не отрицает самой качественности одного как одного. Таким образом, получается следующее общее разделение всей антилогической части диалога «Парменид».