ние законов природы вероятно, мы допускаем, что вероятно существование чего–то незыблемого, безусловного или абсолютного. Но безусловное или абсолютное есть Бог. Значит, мы допускаем вероятность того, что существует Бог; и живем мы верою в Бога, хотя этого и не сознаем.

Учитель. Вероятность не совпадает с достоверностью.

И практически мы живем, исходя не из вероятности, а из достоверности.

Отец. Конечно. Но вдумаемся немного в это. Если есть безусловное (а вероятно, что оно есть), почему не может быть и безусловного, т. е. достоверного, знания о нем? И откуда у нас мысль о безусловном и достоверном, если его нет ни вне нас ни в нас? Из ничего, ничего не бывает. Мы убедились в том, что разумное знание — ведь, в конце концов, можно усомниться и в самом разуме — не может быть безусловно–достоверным и несомненным: оно лишь вероятно. Но мы отнюдь еще не доказали, что вообще нет и не может быть никакой достоверности. Возможно, что она и есть. Нам ясно даже, что, если они есть, она как–то связана и с нашею деятельностью. Обратите внимание на один любопытный факт. — Мы признали вероятность того, что есть нечто безусловное. Но вероятностью ли его руководимся мы в нашей жизни? Разве ни самом деле мы живем и действуем по вероятию? Разве мы не безусловно, не абсолютно уверены н су ществовании некоторых «каких–то» законов природы? Доводами разума мы убеждаем себя, что живем и действуем по вероятию; практически же мы живем и действуем на основании абсолютной уверенности. Если ограничить себя только доводами разума, никогда не удастся устранить всякое сомнение в суще ствовании внешнего мира и других людей. Мо жет быть, я только сплю; может быть, все мне· только «кажется». Но кто же из нас считает существование внешнего мира и других людей только вероятным? Очевидно, есть какое–то зна ние, более достоверное, чем знание с помощью разума. Ведь мы уверены (а не предполагаем только), что мир существует. Мы уверены (а не считаем только вероятным), что есть истина, есть нечто безусловное.

Учитель. Откровенно говоря, я этого не знаю, но

Сомнение в этой достоверности

сомневаюсь во всем и ни в чем не уверен. Еще и повседневной жизни я, пожалуй, замечаю в себе ту безусловную уверенность, о которой вы говорите, т. е. не сомневаюсь, например, в бытии мира; Но стоит мне об этом подумать, как сейчас же возникает сомнение в безусловности моей уверенности.

О т е ц. А вы больше живете и действуете, чем размышляете, или наоборот?

Учитель. Разумеется, больше живу, хотя я человек и не особенно деятельный. Но это не меняет дела.

Отец. Этим, все–таки, многое объясняется, как и склонностью вашей здесь, в тюрьме, по возможности реже менять свое положение: вы почти все время лежите. Вы пассивны и ленивы. Но совершенно верно — как всякий человек, вы меньше думаете и сомневаетесь, чем действуете. В деятельности вашей жизни у вас есть — вы сами это признали — и безусловная уверенность

возможно только на основе абсолютной достоверности, которая

и уверенность в чем–то безусловном. Вам кажется, что в минуты вашего сомнения вы теряете безусловность вашей истины: вы сомневаетесь в ее безусловности. Если бы вы даже были правы (и — замечу в скобках — вполне здоровы, так как считаю ваше сомнение болезнью), отсюда не следовало бы, что безусловной истины нет. В самом сомнении вашем вы не решитесь сказать, что ее безусловно нет, что нет безусловного. Ведь тогда бы отсутствие безусловной истины и было безусловною истиною. Тогда бы вы уже нашли безусловную истину и не сомневались. Итак, безусловная истина до вашего сомнения — когда вы жили не уединенным размышлением, а всею полнотою деятельности — для вас существовала. Когда же вы стали уединенно размышлять, она с вами рассталась. Очевидно, истина — не вы сами и не вами создана. Как бы в этом случае могли вы с нею расстаться? Как бы вы, не будучи безусловною истиною (а ведь вы и в своем существовании можете усомниться), могли ее создать? Если же истины еще и вообще нет, как могли вы ее когда–либо воспринимать и как можете о ней думать? Тогда бы не было у вас и чувства достоверности.

не может быть иллюзией.

Учитель. Мое восприятие и это чувство могли быть психологической иллюзией.