Якоже и къ самаряныни глагола/аше спасъ. яко грядеть годи/на и ныне есть, егда ни во горе / сеи. ни въ іеросалимехъ по/клонятся Отцу духомь и исти/ною… (175а); пріиде бо к нимъ. исполняа пророчества. / прореченаа о немь. якоже и глагола/аше. несмь посланъ токмо / къ овцамъ погыбшіимъ до/му израилева… (178а); И сами своеи погыбели пророци бы/ша… (178б); и събысться слово спасово. / Яко мнози ото въстокъ и западъ пріидут и възлагутъ / съ авраамомъ и ісаком і ако/вомъ в царствіи небеснемь. / а сынове царьствіа изгнани будуть въ тму кромешнюю. / и пакы. яко отымется от вас / царство божіе и дасться стра/намъ. творящіимъ плоды / его (179б).

Эти пророчества как бы дополнительно подчеркивают неизбежность того часа мировой истории, когда к благодати обратятся «язы́ки», и последние, по евангельскому слову (Матф. XIX:30; XX:16; Марк Х:31; Лука XIII:30) станут первыми [291]. Этот час, со всем богатством открываемых им возможностей, для русских только что пробил, и чувства радости, гордости, глубокой ответственности определяют отныне мажорное настроение последней трети части I, строимой crescendo с хвалой–славословием в финале [292].

Лейтмотивом последней трети части I служит «уже» как знак совершения, достижения ожидаемого, апофеоза новой веры. Повсюду зримы подтверждения нового состояния:

вepa бо благодатьнаа по всей зе/мли прострeся. и до нашего / языка рускааго доиде. и за/кон'ное езеро пресоше. еванге/льскыи же источникъ наво/дни вся. и всю землю покрывъ. / и до насъ разліася… (180б); вся страны / благыи Богъ нашь помилова и / насъ не, презре восхотe и спасе/ны. и въ разумъ истин'ныи / приведе. пусте бо и прeсо/хлe. земли нашеи сущи… вънезаапу потече источникъ / евангельскыи. напаая всю землю / нашу… (181а–181б); … помилова ны Богъ и восіа и въ / насъ светъ разума… (181б); посети насъ человеко/любіе божіе (182а)

и т. д. И радость от всего этого тем больше, что недавнее прошлое было совсем иным:

бывшемъ намъ слeпомъ / и iстин'нааго света невидя/щемь. но въ л'сти идольстіи блудящемь… (181б); … и потыкающемся на/мъ въ путехъ погыбели. еже / бесомъ въслeдовати. и / пути ведущааго въ животъ // невeдущемь. къ сему же и гу/гънахомъ. языкы нашими. / моляше идолы… (181б–182а); … и прежде бывшемъ намъ / яко зверемь и скотомъ. не / разумeющемь десницe и шю/ице… (182а)

и др. [293] Но и в этой части отчетливо выступает антитетический принцип композиции, но положительному ряду теперь уже противопоставлены два отрицательных — иудейство и язычество.

С одной стороны, обозначается иное состояние по сравнению с иудеями: