Первосвященники и фарисеи знали, что Иисус Христос предрекал о своем воскресении, но не веря этому предсказанию и опасаясь, чтобы апостолы не похитили тела Иисуса Христа и не сказали народу: воскрес из мертвых, — в Субботу выпросили у Пилата военную стражу, приставили ко гробу и самый гроб запечатали (Мф. 27, 57–66; Ин. 19, 39–42) и тем доставили истине новое подтверждение.

«Христос положен был в новом гробе, в котором никто прежде не был положен, чтобы Воскресение не могло быть приписано кому‑нибудь другому, вместе с Ним лежащему; чтобы ученики, по близости этого места, легко могли прийти и быть зрителями случившегося и чтобы свидетелями погребения были не только они, но и враги. То, что положены были печати на гробе и приставлена стража из воинов, это, действительно, с их стороны было свидетельством погребения, так как Христос хотел, чтобы и погребение Его было не менее достоверно, чем Воскресение. Потому‑то и ученики ревностно стараются доказать, что Он действительно умер. Воскресение Его имело быть подтверждаемо всем последующим временем; между тем, если бы смерть Его в то время была скрыта и не сделалась совершенно известною, то это могло бы повредить слову о воскресении».[569]

Все дни превосходит св. Четыредесятница, но больше Четыредесятницы святая и Великая седмица (Страстная) и больше самой седмицы Страстной есть Великая и святая Суббота. Ибо как в первом миротворении Бог, создав все твари и в шестой день окончательно сотворив человека, в седьмой день почил от всех дел своих и освятил его, наименовав субботою, т. е. покоем: так и в делании умного творения, совершив все (дело искупления), и в шестой день — Пяток, паки воссоздавши истлевшего грехом человека и обновив его живоносным крестом и смертью, в настоящий седьмой день Господь успокоился, уснув животоестественным и спасительным сном. Бог Слово плотью снисходит во гроб, снисходит же ив ад (1 Пет. 3, 19–20) с естественной и божественной душой, чрез смерть отделившеюся от тела и преданною им в руки Отца, Которому Он принес и кровь Свою, сделавшуюся нашим избавлением. Но душа Господня во аде не была удержана, подобно душам святых, ибо она не подлежала прародительской клятве. Вселился Господь наш Иисус Христос во гробе телесно и с Божеством, соединившимся с плотью: но в то же время Он был и в раю с разбойником, и, как прежде сказано, в аду с обнаженной своей душой, преестественно же был как Бог неописанный, неограниченный:«ничто же бо Божеству во гробе страждущу, яко же ниже на кресте». Испытало Господне тело и тление, т. е. разрешение души от тела, но не разрушение плоти и членов и совершенную порчу их. Святое тело Господне Иосиф, сняв с древа, погребает в новом гробу и в вертограде, над входом гроба полагает весьма великий камень. Отселе ад содрогается и изумляется, ощутив могущественнейшую силу; и в скором времени он, неправедно поглотивший, изрыгает и Христа, — твердейший и краеугольный камень, — и тех, которых заключал во чреве своем, как снедь и наслаждение для себя.[570]«Разрешения в стихии, из которых составлено, и исчезновения не потерпело тело Господа», — говорит св. Иоанн Дамаскин.

Утреня в Великую Субботу.

Богослужение Великой Субботы есть благоговейное бдение пред гробом Господним. Воспоминая в Великую Субботу все события, относящиеся к погребению Иисуса Христа, Церковь на утреннем богослужении этого дня совершает образ погребения Христова. Для этого со сладкопением произносит перед гробом Господа, среди храма при каждении и держании всеми находящимися во храме горящих светильников непорочны — стихиры, предваряемые стихами из 118 псалма, разделенные на три статьи. В первой:[571]

«Жизнь во гробе положился еси, Христе, и Ангельская воинства ужасахуся, снисхождение славяще Твое.

Животе, како умираеши; како и во гробе обитаеши; смерти же царство разрушавши, и от ада мертвыя восставляеши.

Красный добротою паче всех человек, яко беззрачен, мертв является, естество украсивый всех.

Иисусе сладкий Мой, и спасительный Свете, во гробе како темном скрылся еси! о несказанного и неизреченного терпения!

О чудес странных! о вещей новых! дыхания моего податель бездыханен носится, погребаем рукама Иосифовыма!

Сотрясеся страхом, Слове, вся земля, и денница лучи скры, величайшему в земли сокровенному Твоему свету.

Кто изречет образ страшный, воистину новый; владычествуяй бо тварию, днесь страсть приемлет и умирает нас ради!

Поклоняюся страсти, воспеваю погребение, величаю Твою державу, Человеколюбче, ими же свободихся страстей тлетворных.

О Божий Слове! о Радосте Моя! како претерплю тридневное Твое погребение; ныне терзаются утробою матерски.