Наследственный порядок продолжал существовать и в XIX в. «Без преувеличения можно сказать, что из всех лиц белого духовенства, поступивших на должности за последние 20–25 лет, едва ли найдется1/20 таких, которые бы поступили на совершенно свободные места, т. е. без всяких обязательств семейству предшественника или без взятия замуж девицы, за которой было предоставлено место» [1084]. Подход епархиальных архиереев к этому вопросу отличался удивительной кастовостью: стремясь сохранить социальное равновесие внутри духовного сословия, они поощряли браки кандидатов на вакантные должности с дочерьми не просто духовных лиц (это во всяком случае), а клириков того же ранга, причем преимущественно с сиротами [1085].

Уже упоминавшийся указ от 22 мая 1867 г., отменивший порядок наследования и замкнутость духовного сословия, содержал следующие установления: 1) при занятии вакантных мест родство кандидата с предшественником не дает ему никаких преимуществ; 2) регистрация и резервирование вакансий в интересах дочерей или иных родственников занимавшего ее священнослужителя недопустимы; 3) регистрация невозможна даже в том случае, если кандидат берет на себя обязательство содержать семью умершего священнослужителя или выплачивать ей часть доходов; 4) запрещается открывать в приходах новые места для родственников умершего священнослужителя; 5) содержание нуждающихся лиц духовного звания следует обеспечивать иными средствами. Сироты из духовного сословия помещаются в учебные заведения за казенный счет [1086]. Свод законов (в издании 1876 г.) дозволял доступ в ряды белого духовенства лицам всех сословий (т. 9, ст. 193); их образовательный уровень подлежал проверке епархиальными архиереями (Устав духовных консисторий, 1883 г., ст. 76). Лица из податных сословий допускались: 1) при недостатке кандидатов из других сословий; 2) при наличии требуемого образования; 3) при наличии свидетельства об исключении из числа налогоплательщиков (т. 9, ст. 366). «Замкнутость духовенства есть неудобство, и наполнение клира лицами из всех сословий всего более желательно», — писал И. С. Аксаков еще ранее, до указа 1867 г. [1087] Однако на практике случаи вступления лиц иных сословий в ряды духовенства до самого конца синодального периода оставались крайне редкими исключениями.

г) Ввиду того что Святейший Синод весьма нерешительно и вяло выполнял распоряжение о составлении точных штатных смет церковных приходов, уже Петр I стремился сократить численность духовного сословия, производя из него наборы на государственную, военную или гражданскую службу, а также переводя лиц духовного звания в податные сословия. Преемники Петра применяли те же методы, добиваясь временных успехов, но так и не сумев разрешить проблему избыточности духовного сословия в принципе. Статистических сведений о белом духовенстве (священно–и церковнослужителях) для начала XVIII в. нет [1088]. Число церковных приходов было чрезвычайно велико, и они сильно отличались друг от друга по количеству прихожан и духовенства. Часто в мелких приходах оказывалось больше духовенства, чем в крупных, — нередко по 5–7 или даже более священников с соответствующим количеством церковнослужителей. Все они были, сверх того, окружены большой родней, кормившейся, как правило, за счет прихода [1089]. Таким образом, проблема содержания духовенства была теснейшим образом связана с существовавшим уже в XVIII в. несоответствием между многочисленностью духовного сословия и фактическими потребностями Церкви (см. гл. 2).

Первые меры, предпринятые Петром I в этом направлении, были вызваны необходимостью пополнения армии во время шведской войны. С 1705 г. в архиерейских и монастырских вотчинах стали производиться рекрутские наборы. Призывались сыновья священно–и церковнослужителей, а также их родственников, которые до той поры не были охвачены податной разверсткой. В 1708 г. рекрутчина распространилась и на тех, кто уклонялся от обязательного обучения в духовных школах. Результаты этих мер убедили царя в количественной избыточности духовного сословия и побудили его предпринять в 1711 г. первые шаги по исправлению положения. Экзамены для кандидатов на приходские должности стали строже, и назначение сверх необходимости было запрещено [1090]. Утвержденный в 1716 г. текст архиерейской присяги содержал обещание не строить новых церквей «для прихотей» и не поставлять священнослужителей сверх потребности [1091]. В 1718 г. вышел указ, запрещавший домовые часовни и назначение для них священников. Исключения делались только для членов царской фамилии и немногих старых сановников. Кроме того, надлежало установить то наименьшее число дворов, которое давало право на образование церковного прихода [1092]. Затем за ревизией 1719 г. последовал рекрутский набор среди самого духовенства [1093]. Указ 1718 г., согласно которому подушная подать распространялась на некоторых лиц духовного звания, был в 1722 г. подтвержден и дополнен подробными указаниями. Здесь говорится: «По доношению и мнению сенатскому, протопопов, попов и дьяконов тех, которые ныне у церквей действительно служат, самих и их детей при переписи в подушной оклад не класть, для того что им быть при тех церквах во дьячках и в пономарях, и из них же учить в школе, и производить на убылые места в попы и во дьяконы» [1094]. В указе точно оговаривались те условия, по которым будет определяться принадлежность к духовному сословию. Тенденция указа была очевидна: радикальное ограничение количества приходского духовенства [1095]. В дополнительном указе Сената от того же года постановлялось, что лишь двое сыновей священнослужителя освобождались от подушной подати и могли (включая потомство) принадлежать к духовному сословию [1096]. Но практическое осуществление этих решений оставляло желать много лучшего.

Первые одобренные Петром штаты, составленные Святейшим Синодом для приходов в 1722 г., определяли состав приходского духовенства в обеих столицах. Приходы в 100–150 дворов, согласно этим штатам, не могли иметь более одного священника. Приходам в 200–250 дворов полагалось по два священника. При 250–300 дворах разрешалось служить трем священникам, но только в том случае, если дворы находились на большом расстоянии друг от друга или третий священник был необходим по каким–то другим причинам. Более двух диаконов на приход не допускалось. Приход не мог иметь меньше 100 дворов, но и не больше 300. Церковнослужителей должно было приходиться не более двух на одного священника [1097]. По ревизии 1722 г., произведенной 10 августа перед опубликованием самого указа, в 15 761 церкви насчитывалось 67 111 клириков [1098]. Избыток был налицо, тем более что значительная часть духовенства уклонилась от регистрации [1099]. После 1722 г. священнослужители, не вошедшие в штаты, при наличии достаточного образования получали места учителей в духовных школах. Многие церковнослужители, оставшиеся за штатами, были зарегистрированы как налогообязанные, коль скоро они не вступали в военную службу или не оказывались в государственных канцеляриях [1100]. По недоразумению и чрезмерному усердию офицеров, проводивших регистрацию, в податных списках часто оказывались и лица, освобожденные от подушного налога, что повлекло целый ряд судебных жалоб. Кроме того, в 1724 г. обнаружился недостаток в кандидатах на церковноприходские должности, и Святейший Синод был вынужден просить у царя дозволения назначать священников и диаконов из числа грамотных крестьян [1101].

После смерти Петра с разрешения Екатерины I от 25 ноября 1725 г. в Москве снова открылись многие домовые часовни. В том же году епископы получили право создавать новые церковные приходы. Однако указ от 16 декабря 1743 г. о второй ревизии опять настаивал на строгом соблюдении штатных списков 1722 г. и запретил строительство новых церквей [1102].

Недоверие, которое питали Анна Иоанновна и ее фавориты к православному духовенству, повело к очередным чрезвычайно жестким рекрутским наборам среди духовенства, связанным с так называемыми делами о присяге. По манифесту от 20 февраля 1730 г. духовенство не приводилось к присяге, которая состоялась лишь позднее по инициативе Феофана Прокоповича. В декабре 1731 г., чтобы исключить всякие сомнения и толки, императрица потребовала повторной присяги от духовенства. Феофан счел своим долгом опубликовать в 1731 г. «Рассуждение о присяге, или клятве: подобает ли христианем присягать, или клятися, Всемогущим Богом», дабы рассеять все сомнения среди священнослужителей, отказывавшихся ранее от принятия присяги. Феофан пытался доказать, что все верноподданные обязаны принести присягу на верность самодержице [1103]. Вскоре в Тайной канцелярии начались процессы против отказавшихся от присяги, в которые были вовлечены не менее 5000 духовных лиц. В 1735 г. Святейший Синод отдал распоряжение, согласно которому от кандидатов на церковные должности требовалось подтверждение присяги, принесенной ими в 1730 и 1731 гг. [1104] Большое число отказников усилило подозрительность правительства по отношению к духовенству и стало причиной самого настоящего гонения, начало которому положили рекрутские наборы. Трудности с набором солдат во время турецкой войны, начавшейся в 1736 г., дали повод Сенату отправить в Святейший Синод меморандум, в котором требовалось набрать 7000 рекрутов из духовного звания. Затем последовал указ императрицы Святейшему Синоду от 28 сентября 1736 г. произвести поголовную перепись сыновей священно–и церковнослужителей вплоть «до сущего младенца», включая и свободных от подушной подати. Больные и увечные должны были отмечаться особо. Непригодные к службе приписывались к канцеляриям в качестве рассыльных и т. п.; пригодные назначались писарями и отправлялись в гарнизонные школы. При храмах надлежало оставлять лишь столько, сколько значилось в штатных списках 1722 г. Указ от 28 сентября 1736 г. не распространялся на Украину и область войска Донского [1105]. В первый же год по этому указу в рекруты были забраны 6557 человек. Уже 7 сентября 1737 г. вышел еще один указ, требовавший ускоренного набора оставшихся и напоминавший о возрастном цензе для священнослужителей: 30 лет для священников, 25 — для диаконов. Все годные и не имевшие штатного места в возрасте от 15 до 40 лет подлежали немедленному воинскому набору. Положение духовенства ухудшилось, когда в Кабинет министров стали поступать донесения о большом количестве обнаруженных при разборе инвалидов и престарелых. Указ от 22 января 1738 г. обязывал каждого непригодного к службе выставить вместо себя рекрута, в противном же случае, как говорилось в дополнительном указе, он подлежал высылке в Сибирь. На основании указа от июня того же года последовали новые наборы. Затем 1 июля и 2 декабря 1738 г. появились указы о наборе всех тех, кто хотя и входил в штаты, но в свое время отказался от присяги, даже если они достигли 40–летнего возраста. В связи с этим последовала волна репрессий: увольнений со службы, телесных наказаний, судебных преследований, которая докатилась и до Украины [1106].

Рекрутские наборы не прекращались в течение всей турецкой войны и закончились лишь в 1740 г. К этому моменту выяснилось, что ряды духовенства подверглись катастрофическому опустошению: во многих епархиях церкви оставались вообще без священников. Святейший Синод доложил правительству о таком состоянии дел и о недостатке кандидатов на приходские должности, прося разрешения ставить священниками лиц без специального образования, но добронравных. Доклад был дополнен данными о количественном составе служащего духовенства, а также духовного сословия в целом и возымел действие. В 1740 г. было дозволено вернуть на службу духовных лиц, подвергшихся наказаниям за отказ от присяги, и освободить от рекрутчины тех церковнослужителей, которые подлежали набору, но еще не были взяты в военную службу [1107].

Вступление на престол Елизаветы радостно приветствовалось духовенством и действительно принесло для него некоторое облегчение, хотя заложенные Петром основные линии правительственной политики по отношению к духовному сословию остались без изменений. Указ от 16 декабря 1743 г. о второй общей ревизии, предусматривавший регистрацию духовенства на предмет его соответствия штатным нормам 1722 г., встретил возражения Святейшего Синода, который указывал, что разборы при Анне Иоанновне настолько сократили духовное сословие, что многие церковные должности оставались незанятыми. Позднее, в 1754 г., совместная конференция Сената и Святейшего Синода постановила: 1) священно–и церковнослужители, а также их сыновья, освобожденные от подушной подати, должны были, согласно штатным спискам 1722 г., занять церковные вакансии; 2) епархии, имевшие избыток квалифицированных кандидатов, обязывались передать их в те епархии, которые испытывали в них недостаток; 3) прочие лица духовного звания и их дети подлежали регистрации в качестве плательщиков подушной подати при помещиках, городских ремесленных цехах или фабриках по свободному выбору. Остальные забирались в военную службу. Конференция настаивала на исчерпывающей переписи всего духовного сословия, с тем чтобы после этого разбора состав приходского клира точно соответствовал штатам 1722 г. [1108] В 1755 г. вышел указ о бродячих клириках, число которых сильно возросло в результате предшествовавших разборов. Несмотря на решения второй конференции Сената и Святейшего Синода, состоявшейся в 1756 г. под председательством самой императрицы, указанные меры продолжали осуществляться весьма беспорядочно и к моменту смерти Елизаветы так и не были закончены. Оценить их последствия крайне затруднительно. Остается неясным, каким образом оказалось возможным приписать столь большое число лиц духовного звания к другим сословиям, если уже в 1769 г. Святейший Синод констатировал гигантскую нехватку приходского клира: число вакансий приближалось к 12 626 [1109].

Можно согласиться с мнением П. Знаменского, что все правительственные мероприятия послепетровского времени не внесли ничего нового и основывались на принципах петровских реформ [1110]. Новые подходы обнаружились лишь в правление Екатерины II, когда Комиссия по церковным вотчинам при обсуждении предстоявшей их секуляризации должна была решить также вопрос о содержании церковных учреждений (монастырей, епархиальных управлений, некоторых церквей) и о штатах церковных приходов. Императорский указ о завершении работы комиссии особо останавливался на проблеме содержания белого духовенства. В связи с предусмотренной еще Петром III, но проведенной уже при Екатерине II переписью населения возникла угроза нового рекрутского набора. Распоряжения на этот счет еще не поступало, но правительство уже затребовало от местных властей точных данных о белом духовенстве [1111]. Ведомости за 1768 г. должны были содержать сведения о количестве действующего духовенства и церковнослужителей, а также об их семьях и о числе учащихся в духовных школах. Ввиду недостатка в рекрутах во время войны с Турцией правительство отдало в 1769 г. распоряжение о новом военном наборе, несмотря на донесение Святейшего Синода об огромном числе незаполненных церковных вакансий. При этом местная администрация должна была перепроверить данные 1768 г. о возрасте сыновей духовных лиц, часто неверные, действуя следующим образом: 1) военнообязанными считались мужчины от 15 до 40 лет; 2) в рекруты шел каждый четвертый из сыновей служащих клириков и каждый второй из сыновей неслужащих, а кроме того, каждый второй из тех, возраст которых был занижен (якобы менее чем 15 лет); 3) освобождались от набора воспитанники семинарий, а также члены семей, содержавшие престарелых родителей [1112]. Эти и без того довольно мягкие правила применялись не слишком строго. Многие признанные при освидетельствовании непригодными к военной службе не переводились, как ранее, в податные сословия, а возвращались в распоряжение Святейшего Синода для назначения на церковные должности. Но многочисленные прошения тех, кто ранее были приписаны к податному сословию, о возвращении в духовное звание неизменно отклонялись; был даже издан специальный указ, запрещавший кому бы то ни было покидать податные сословия [1113].

Новые штаты, необходимость которых стала ясна уже в 1764 г., были установлены лишь в 1778 г. В сравнении со штатами 1722 г. по желанию императрицы предусматривалось большое сокращение церковного клира. Это было связано с Уставом о губерниях 1775 г., согласно которому для вновь образованных канцелярий требовалось много грамотных людей; дать их в таком количестве могло только духовное сословие. Штаты 1778 г., распространявшиеся и на малороссийские губернии, предусматривали следующие квоты: 1) на 150 дворов — один священник; 2) на 200 и более дворов — один священник, в особых случаях — два; 3) на 250–300 дворов — два священника; 4) в более крупных приходах — три священника, но также лишь в случаях особой нужды. На трех священников должны были приходиться два диакона, на двух — один. Только в больших городах каждому священнику полагалось по диакону. Открытие новых церквей и домашних часовен разрешалось лишь с санкции Святейшего Синода [1114].

Принятые в 1778 г. штаты вовсе не означали конца правительственной политики, направленной на сокращение духовного сословия. Перепись населения 1782–1783 гг. доставила среди прочего новые сведения и о духовном сословии, которые были представлены на рассмотрение совместной конференции Сената и Святейшего Синода в 1784 г. По этим данным, значились 84 131 штатный клирик и 9548 вакансий. Согласно указу конференции, эти вакансии следовало заместить теми 1540 священно–и церковнослужителями, которые с 1778 г. числились заштатными, а также сыновьями штатного духовенства. В будущем кандидатами на церковные должности должны были стать выпускники семинарий или духовных школ, которых, по упомянутым сведениям, имелось 11 329; при этом не исключались и сыновья тех, кто ранее оказался приписан к податным категориям населения. Сыновья духовных лиц, не имевшие никакого образования, по достижении 15–летнего возраста выбывали из духовного сословия, но имели право свободного выбора рода занятий — в городских цехах, в купеческом сословии или в качестве государственных крестьян. Больные и престарелые священники увольнялись со штатных мест и переходили на содержание своих детей; последние получали право выходить из духовного сословия, если не занимали церковной должности. То же самое относилось к церковнослужителям и их сыновьям. Лица, уже ставшие налогообязанными, не могли изменить своего положения. Ректоры семинарий должны были отбирать учащихся, пригодных к государственной службе, и отправлять их в канцелярии или учителями в народные школы [1115]. Особое значение указа 1784 г. заключалось в том, что он предоставлял более широкие возможности желавшим покинуть духовное сословие и выбрать светскую профессию. Определенное в указе количество штатных мест — 93 679 дает известную основу для церковной статистики [1116].

При Павле I слишком либеральные установления Екатерины II были пересмотрены. В 1796 г. последовал новый военный набор среди духовенства на том основании, что сыновья многих клириков живут без дела при родителях, не принося никакой пользы обществу. По результатам освидетельствования одних направили на вакантные места в приходы, а остальных «по примеру древних левитов» — на военную службу. Одновременно были изданы указы, затруднявшие выход из духовного сословия, что вскоре снова привело к его избыточности [1117]. Как выяснилось к началу царствования Александра I, из–за нечеткости формулировок в текстах указов рекрутские наборы приняли совершенно беспорядочный характер. В 1803 г. Александр I вновь разрешил всем не имевшим штатной должности выходить из духовного сословия, но церковнослужителей и их сыновей, оказавшихся не у дел, повелел в 1806 г. забирать на военную службу. Однако в последующие годы, даже в 1812 г., правительство Александра I не прибегало более к рекрутским наборам в духовном сословии [1118]. Последний набор состоялся уже при Николае I в 1831 г., после того как из–за мер, ограничивавших выход из духовного сословия, его численность снова слишком возросла. Набор не коснулся областей с хронической нехваткой кандидатов на приходские должности (Сибири, Кавказа, Польши, Олонецкой и Астраханской епархий). На основе заранее затребованного доклада Святейшего Синода в 1831 г. был издан указ о призыве на военную службу следующих лиц: 1) всех церковнослужителей дурного поведения; 2) сыновей политически неблагонадежных клириков; 3) церковнослужителей, отставленных от должности епархиальным судом; 4) всех лиц духовного ведомства в целом, потерявших свои места вследствие тех или иных проступков; 5) прочих, числившихся по духовному ведомству, которые после проверки окажутся не соответствующими своим должностям. Лица в возрасте свыше 35 лет предназначались для гарнизонной службы [1119]. Исключение составляли ученики духовных школ и выпускники семинарий. Каждый отец имел право оставить при себе одного из сыновей для обеспечения своего содержания в старости.

С целью улучшения материального положения приходского духовенства правительство уже в 1828 г. потребовало от Святейшего Синода слияния небольших бедных общин в крупные приходы, которые не нуждались бы в дотациях. Затем в 1838 г. был образован особый комитет для обсуждения вопросов об обеспечении бедного духовенства и о проверке штатов. Наконец, в 1841 г. появился Устав духовных консисторий, который среди прочего содержал точные указания относительно замещения приходских вакансий, а также инструкции по установлению штатов в приходах. Введение новых штатов 1842 г. началось с западных епархий. Все приходские церкви были разделены на шесть классов: