12) Его же Монодия Никифору, митрополиту Ефесскому,[414] заключает интересные строки о постепенности в занятиях науками и о месте, принадлежавшем в градации наук богословию.

13) Его же Монодия по случаю обрушения храма Св. Софии[415] констатирует факт, неизвестный из других источников.

14) Его же две Апологии в собственную защиту, одна по поводу возведения в чин ипертима,[416] другая по поводу назначения на должность про–тоасикрита.[417] Обе имеют отношение главным образом к биографии Пселла и отчасти к характеристике чиновничества.

15) Его же Апология в защиту номофилакса (Ксифилина) против Офриды[418] знакомит с одним небезынтересным эпизодом школьной конкуренции и содержит данные для суждения об учености Ксифилина.

16) Его же Канон Иакову,[419] полузащитительное, полуобличительное произведение, неприличное по замыслу, шутливое по исполнению, не лишено интереса для изучающего положение монашества в XI в.

17) Иоанна Мавропода, митрополита Евхаитского, процветавшего в XI в., эпиграммы.[420] Они написаны ямбическими стихами и некоторые имеют историческую важность, потому что предметом их служат те или другие лица, игравшие политическую роль, и события, касавшиеся частью этих лиц, частью самого автора. Из 113 эпиграмм представляют интерес 15 — из них шесть' посвящено восхвалению Мономаха, Зои, Феодоры и двух хрисовулов, изданных Мономахом, девять[421] имеют ближайшее отношение к жизни самого Иоанна и его деятельности как преподавателя, историка и митрополита, одна восхваляет качества Лихуда[422] и одна — качества Ксифилина.[423]

18) Его же Слова. Наибольшую важность имеет благодарственное Слово,[424] сказанное в пятый день Рождества Христова 1047 г. по случаю разрушения тирании Льва Торника; оно заключает интересные подробности о Торнике и об осаде им Византии. Следующее по важности место принадлежит Слову, сказанному в день великого Победоносца (Георгия) по случаю бывшего с варварами (печенегами) чуда;[425] здесь сделано описание печенегов, упомянуто об их обращении в христианство и о положении придунайской фемы. Из остальных Слов не лишены значения: Слово, обращенное к народу при вступлении на Евхаитскую кафедру,[426] и Слово по поводу поразительных знамений;[427] в первом есть указания на состояние Евхаитской церкви, во втором — указания на административные злоупотребления.

19) Ему же приписываемое житие св. Дорофея Нового, что в Хилио–коме;[428] кроме сведений об основателе и первом игумене Хилиокомского монастыря, интересно еще некоторыми подробностями относительно семейной жизни того времени и связей, существовавших между сельским населением и соседними монастырями. Вообще же исторический материал в житии небогат.

20) Житие преподобного Симеона Нового Богослова,[429] составленное учеником его Никитой Стифатом, кроме данных для биографии подвижника заключает еще некоторые указания на круг школьного учения, личность митрополита Никомидийского и на состояние монашества. Материал в нем богаче, чем в житии св. Дорофея.

21) Иоанна, патриарха Антиохийского (XI—XII в.),[430] Слово о получающих монастыри в дар и извлекающих из них прибыль,[431] заключает любопытные указания на харистикарный способ владения монастырями и на допускавшиеся в нем злоупотребления.

22) Отрывок из книги Никона, монаха второй пол. XI в.,[432] о Петре Антиохийском, носит характер памфлета и во всех подробностях не может быть принимаем. Но он драгоценен по указанию на митрополита Аназарбского.

23) Феофилакта, архиепископа Болгарского (ок. 1091 г.), трактате царском воспитании,[433] написан учителем для своего царственного ученика, Константина, сына Михаила Парапинака, около 1088–1089 г.[434] и в первой части — панегирической — заключает сведения о качествах Константина, его матери Марии, его отца Михаила и деда Константина. Ничего нового мы не находим в трактате Феофилакта ни о Константине Дуке, ни о Михаиле Па–рапинаке, ни о сыне Парапинака, Константине, только о Марии можно встретить несколько строк, которые привносят кое–что к нашим сведениям о ней.

24) Советы и рассказы византийского боярина XI в.,[435] принадлежащие двум авторам: Кекавмену (первая часть) и Николице (вторая), представляют собой, как справедливо заметил проф. Васильевский, не только стратегику, но и византийский домострой. Во второй части это произведение выдерживает аналогию с «Царским воспитанием» блаж. Феофилакта: оно обращено к царствующему императору (вероятно, Михаилу VII) и заключает наставления как царствовать. Но аналогия не простирается на историческую ценность материала. В обеих частях наставления (касательно управления, военного дела и разного рода житейских обстоятельств) иллюстрируются примерами, частью почерпнутыми из личного опыта авторов и их сведений о современных событиях, частью дошедшими к ним от дедов. Примеры касаются событий, начиная с Василия И и оканчивая Михаилом Парапинаком, о первом министре которого Никифорице сделано несколько замечаний. Некоторые примеры обогащают совершенно новыми данными.

Б) Латинские памятники