вечера, а святой Симеон вкушал только по воскресениям. Один из монахов донес на него архимандриту, говоря: "Обращаюсь к твоей святости — этот человек хочет уничтожить монастырь, т. е. правило, которое ты нам дал". Архимандрит говорит ему: "Как же он хочет уничтожить правило?". Монах говорит ему: "Нами принято поститься до вечера, а он вкушает только по воскресеньям и каждый день тайно отдает получаемый им хлеб и бобы нищим. Не только это. От тела его исходит невыносимый смрад, так что никому нет возможности стать рядом, а постель его кишит червями, и мы не можем это вынести. Но если тебе угодно, держи его здесь, а мы уйдем, или отпусти его туда, откуда он пришел".

Архимандрит, услышав это, был поражен. Он осматривает постель его и видит, что она кишит червями, и от злосмрадия он не мог там стоять. Архимандрит говорит: "Вот и новый Иов". И, призвав Симеона, говорит ему: "Что это ты сделал, человече? Откуда этот смрад твой? Зачем смущаешь братьев, зачем нарушаешь монастырское правило? Уж не призрак ли ты? Ступай прочь и умри вдали от нас. Через тебя, быть может, я, несчастный, впал в искушение. Ведь если бы ты был правдивый человек, сын благомысленных родителей, ты бы сказал нам, кто отец твой и твоя мать и какого ты рода и откуда пришел сюда?". Выслушав это, святой смотрел в землю и молчал, не произнося ни слова, и слезами его оросилось место, где он стоял. Архимандрит пришел в сильный гнев и говорит монахам: "Разденьте его, чтобы нам посмотреть, откуда оно, это злосмрадие". //76//

Как ни старались, не смогли они раздеть его, потому что гиматий приклеился к загноившейся плоти. Три дня монахи не переставали кропить святого теплой водой с елеем и тогда только с великой мукой сумели раздеть его, и то так, что вместе с гиматием содрали сгнившее мясо. И тут обнаруживают, что в тело его веревка вошла так глубоко, что остался только самый ее конец, числа же червей нельзя себе и представить. Все монахи поразились ему, глядя на эту неисцелимую язву, и про себя рассуждали, как и каким способом им снять веревку. А святой Симеон восклицал, говоря: "Уступите, почтенные мои братья, дайте так умереть мне, псу смердящему. По делам моим заслужил я такую долю. Всякая неправда и любостяжание вместе со мной родились, ибо я — море прегрешений". А монахи и архимандрит плакали, глядя на ту его неисцелимую язву. И архимандрит спрашивает его: "Тебе нет еще восемнадцати годов, какие же у тебя грехи?". Святой Симеон говорит ему: "Пророк Давид речет: „Вот я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя". Подобным всему этому и я облачен". Архимандрит изумился разумному его ответу, тому, что простой поселянин так проникся страхом божиим. Он позвал двух врачей; а те с большими трудами и муками, так что можно было подумать, что Симеон уже умер, сняли с него веревку.. и, ухаживая за ним пятнадцать дней, помогли ему. Тогда архимандрит говорит ему: "Вот, дитя, ты теперь стал здоров. Уходи, куда хочешь". //77//

Тогда святой Симеон покидает монастырь. И вот вблизи монастыря находился колодец, в котором не было воды, но обитало множество злых нечистых духов. А кроме множества нечистых духов, невообразимое множество всяких аспидов, ехидн, змей и скорпионов. Потому все люди боялись даже проходить по тем местам.

Туда, никому не сказавшись, ушел святой Симеон и бросился в тот колодец, сотворив знамение Христово, и скрылся там в углу.

На седьмой день как он ушел из монастыря, архимандрит видит во сне, что неисчислимая толпа мужей в белых одеждах и со светильниками окружила монастырь, восклицая: "Сейчас сожжем тебя тут, если не отдашь нам раба божьего Симеона. Почему ты преследовал его, чем он провинился, что ты прогнал его из монастыря, каково его прегрешение? Ответь, пока мы не сожгли тебя. Разве ты не знал, что было у тебя в монастыре? Ведь он окажется больше тебя в тот страшный и грозный день". Архимандрит весь дрожа проснулся и говорит монахам: "Как вижу, человек тот подлинный раб Божий. Вот этой ночью я во сне жестоко потерпел из-за него. Прошу вас, братья, бегите и найдите его, а иначе не возвращайтесь". Они отправились и искали Симеона во всяком месте и, не найдя, пришли к архимандриту с такими словами: "Истинно, владыка, не осталось места, где бы мы ни искали, кроме того места, куда никто не смеет ступить из-за множества диких тварей". Архимандрит отвечает: "Дети, сотворите молитву и, взявши светильники, спуститесь туда и ищите его". Они, свершив трехчасовую молитву над ко- //78//

лодцем, спустили вниз пятерых монахов со светильниками и веревками. Ползучие твари, как только заметили людей, скрылись по углам.

А святой Симеон, увидев монахов, воскликнул: "Умоляю вас, братья и рабы божий, погодите малое время, чтобы я предал дух свой — достаточно с меня и того, что не выполнил наложенного на себя".

Как он ни сопротивлялся, монахи насильно подняли его со дна колодца, влача как какого-нибудь злодея, и привели к архимандриту. А тот при виде Симеона пал ему в ноги и сказал: "Прости меня, раб божий, сам будь мне наставником и научи терпению и его дарам".

Святой же Симеон непрестанно плакал и молился Богу. Прожив в монастыре три года, он уходит, никому не сказавшись, и идет в пустынное место, неподалеку от которого расположились большие селения, а ближе всех селение, называемое Геласис, и там складывает себе из камней малое подножие и стоит на нем четыре года в снег, в дождь и в зной, и толпы народа стекались к нему. Едой его была моченая чечевица, а питьем — вода. Потом он воздвиг себе столп в четыре локтя и простоял на нем семь лет; и повсюду прошла молва о нем. После этого люди складывают святому Симеону две ограды из камней, с дверкой во внутренней ограде, и столп в тридцать локтей; он простоял на этом столпе пятнадцать лет, уврачевав многих — ведь немало бесноватых приходило туда и исцелялось.