After sitting all that day in chains, he ate nothing. And with the onset of night, when he lifted up prayers in his heart to God and to the holy martyress, at midnight the devil appeared before him in the form of an Ethiopian with a multitude of demons holding axes in their hands, and some had daggers, others wooden clubs, others long and wide blades, and still others ropes. Then the Ethiopian, gnashing his teeth loudly, rushed to the righteous man in order to stab him with a dagger, and in the same way those who were with him all together advanced against him. And Blessed Andrew stretched out his hands and with tears cried out to God: "Lord, do not give to wild beasts the soul devoted to Thee." And then he added: "O Saint John, Apostle and Theologian, help me." And immediately there was a sound, as if from a crowd, and lo and behold, there appeared an old man with a high brow and large eyes, his face like the sun, and with him a great multitude of people. Having inscribed the sign of the cross in the air, he said to those who were with him: "Lock the gates, so that none of them may escape." They, quickly fulfilling the order, imprisoned them all. Then, finding themselves in prison, they began to cry out to one another: "Woe to us for the hour when we were led astray: for John is severe and will punish us severely." And as soon as the venerable elder commanded his companions, they threw off the chain from the neck of Blessed Andrew, and taking it, he stood outside the gate and said: "Bring them to me one by one." Then they brought the first one and sprawled it on the ground, and Andrew measured him a hundred blows. After that, having spread the other, he whipped him after the example of the first, and treated all the others with the same mercilessness. When Blessed Andrew heard the murmuring of the demons, laughter took possession of him, for truly he had thus whipped them and given them such a thrashing that nature cannot endure. And those who scourge demons cried out, "Go and show your father Satan, if it pleases him."

After all the Ethiopians had disappeared, the venerable elder came to the servant of God and, throwing a chain around his neck, said: "See how I hastened to help you, because my concern for you is great: for the Lord Himself has commanded me to take care of your salvation, Who cares and gives all people what they need. Therefore be strong, that you may be tried in all things: soon you too will be free to go of your own free will, wherever your eyes please." The blessed one said to him: "Who are you, O lord? Answer me, for I do not know." And he said: "I am John, reclining on the pure and life-giving breast of our Lord Jesus Christ." And having said this, like lightning, he disappeared from Andrew's eyes. And the blessed one was amazed at this and began to glorify God, that in this way he became his helper in trials and delivered him from the dark spirits that had risen up against him. And he said: "Lord Jesus Christ, great and incomparable is Thy power, that Thou wilt show mercy to me, insignificant; keep me, O Lord, in Thy righteousness, and vouchsafe me to receive grace from Thee, O Most Merciful Lord."

4. Пока он так молился, наступила ночь...

Пока он так молился, наступила ночь. И, забывшись ненадолго, видит он во сне, будто находится в царском дворце и его, пребывающего там, зовет царь и говорит ему:"Хочешь ли служить мне всей душою, и я сделаю тебя одним из славнейших людей моего царства?"И ответствовал ему блаженный:"Кто же отказывается от добра? И я очень хочу этого". Царь сказал:"Что же, если ты хочешь, попробуй вкус моего царства". И с этими словами дал ему некое подобие снега, и Андрей принял его и съел. И было это сладко и приятно, что ум человеческий представить не может. Отведав же, попросил он, чтобы дали ему еще, и сказал:"В том, что я ем, мне кажется, заключено божественное миро". И он снова дает ему что‑то, на вид как будто из айвы, и говорит:"Возьми и съешь", И вот Андрей взял и съел. А было оно острым и горьким более, нежели полынь, и, словно отчаявшись, Андрей позабыл даже вкус первого. Тогда царь увидел, что он удручен, и говорит:"Смотри, как невыносима для тебя горечь вкуса, а ведь я дал тебе познание совершенного служения мне, ибо таков тесный и мучительный путь, ведущий к жизни". Блаженный ответил:"Горек этот вкус, о господин, и никто не может, вкушая это, служить тебе". Царь спросил его:"Ты познал горькое и забыл сладкое? Разве я не дал тебе сначала сладкое и потом горькое?"Тот же ответил:"Да, господин, но лишь в одном горьком, ты сказал, — образ тесного пути". Царь говорит:"Нет, вовсе нет, но посреди горького и сладкого пролегает сей путь: в горьком приоткрывается вкус борений и трудов ради меня, в более сладком же и приятном — отрада, и отдохновение и утешение от доброты моей испытуемым ради меня. Ведь ни кое не является единообразным, ни сладкое однородным, но, то другое, они взаимно приемлют друг от друга. Итак, если ешь, сообщи мне, чтобы я знал". А блаженный Андрей сказал: корми меня снова тем же самым, и я отвечу тебе". И тот опять дал ему горькое и затем сладкое. И тогда Андрей горестно сказал:"Я не могу служить тебе, вкушая сие". Царь же, улыбнувшись, достает из‑за пазухи что‑то на вид огненное, но весьма благоуханное и цветоносное. И говорит мне:"Прими и вкуси, чтобы забыть все, что ты видел и слышал". Тот же взял и съел. И на многие часы погрузился он в восторженное состояние из‑за наслаждения того и удовольствия. Но придя в себя, бросился в ноги великому этому царю и стал просить его такими словами:"Помилуй меня, добрый господин, и не лишай права служить тебе отныне, ибо я узнал, что это и есть воистину наисладчайшее". Говорит ему царь:"Поверь, что среди принадлежащих мне благ это — самое скромное. Но если ты будешь служить мне, все Мое станет твоим и я сделаю тебя сонаследником в царстве моем". Проснувшись, блаженный был изумлен и пытался сохранить в сердце своем все виденное.

5. ОБ ОСВОБОЖДЕНИИ СВЯТОГО.

И вот после того как Андрей провел в храме святой мученицы Анастасии около четырех месяцев духовенство церкви, увидев, что он не излечивается, но еще хуже страдает, извещает о случившемся с ним его господина. А господин, услыхав об этом, отказался от него как от помешанного и приказал вызволить его из цепей и отпустить на свободу. И с тех пор он творил глум, бегая по городской площади, по примеру издавна известного и достойного удивления Симеона.

С наступлением вечера он пришел ко мне, недостойному, когда я находясь один, спал в своей комнате, и, едва улыбнувшись, начал орошать слезами свое драгоценное лицо. Надолго обнявшись и поцеловав друг друга, мы сели. Тогда я расспросил его, как он оказался в оковах и был затем освобожден. И Андрей смиренно поведал мне все: ведь мне одному, о преданнейшие братья, он все рассказывал прямо и без уловок, остальным же являл признаки душевного расстройства.

С наступлением утра, поцеловав меня, он вышел ради своей духовной службы. Когда он, обвязавшись короткой накидкой, появился у Артополиев, его, таким вот образом изображавшего помешательство заметели какие‑то мошенники и, схватив Андрея, вошли в таверну. Там они уселись, купили вина и стали пить, Андрея же при этом били по шее. Они не желали отпускать его, поскольку его бессвязные слова их забавляли, однако не давали ему ничего из тех закусок, которые ели сами. Праведник же, видя, как безобразно они поступают, обдумал в душе, что с ними сотворить. Когда же один из них поставил чашу, наполненную вином, Андрей выпил его, разбил чашу о его голову и выбежал наружу. Они побежали, чтобы схватить его, и, избивая, поволокли в таверну, а там снова уселись и принялись пить, не давая праведнику ничего, кроме затрещин.

После того как эти глупцы натешились побоями и насмешками, захотелось им с наступлением вечера уйти из харчевни, и блаженный удалился с ними, но, уходя, сказал им:"Глупцы и недоумки, что мне делать? Ведь стража должна встретить и высечь меня". Он сказал это про них, но они не поняли, а отпустили его и удалились. Праведник же предугадал, что должно было случиться с ними. Как раз тогда они решили пойти в притоны продажных женщин, и там уничтожали красоту душ своих вплоть до второго часа ночи. А блаженный Андрей удалился и лег на землю в одном из углов портика. Они же, выйдя из скверных притонов и направляясь к своим домам, набрели на ночных караульных, которые схватили и связали их и, проходя мимо того места, где лежал блаженный, изрядно их высекли. Праведник же, видя это, опечалился и начал со слезами молить Бога, чтобы их не заключили под стражу. Благодаря прошению друзей и молитве святого они были освобождены и вернулись в свои дома. А один из них, завязав разговор, произнес:"Проклятье сатане, братья, как мог юродивый предсказать нам это?"А другой:"Разве ты не знаешь, глупец, что демон передает своему пособнику то, что хочет сотворить? Ведь демон, обуявший того, над кем мы насмехались, тотчас с нами сотворил такое же". А первый отвечает:"Нет, говорю я вам, мне кажется, это за то, что мы избили его нещадно, Бог отплатил нам". Снова говорит другой:"Выходит, дурень, Богу есть дело до юродивого? Да Бог наслал на него демона, а мы в шутку побили его, и нечему удивляться. Ведь если бы он был святым, ты смог бы убедить меня, что Бог отплатил нам; но раз он сумасшедший, Бога это не волнует". Так они шли, разговаривая об этом и о чем‑то другом, что свойственно молодым.

А блаженный, встав поутру, совершал свой путь, крутясь в гуще толпы и за весь день нигде не останавливаясь, потому что целый день постился. А с наступлением вечера он прогуливался среди городских портиков. Он высматривал место, где лежали собаки, а придя туда и прогнав их, ложился, как на подстилку, голый, не имея ничего, даже циновки, но только шерстяную накидку, упомянутую ранее. А наутро опять вставал и говорил самому себе:"Вот, ничтожный Андрей, ты выспался, как пес среди псов, пойдем поработаем снова, ибо смерть приближается. Ведь никто не введет тебя в заблуждение, будто в этот час поможет тебе хоть кто‑нибудь, ибо каждый человек будет есть плоды трудов от урожая его в час исхода из тела своего; итак, беги с мукою, презираемый в этом мире, чтобы принести хвалу и славу от Небесного Царя нашего Иисуса Христа, Сына Божьего". Говоря это, он торопился, дабы, по слову блаженного Павла, устремиться вперед. А видевшие его жители города говорили:"Смотри‑ка, новый юродивый!"Другие возражали:"Юродивые так себя не ведут". И одни сочувствовали ему, другие били по шее и плевали, показывая свое отвращение. Так он и жил, в голоде и жажде, страдая от холода и жары. Но столь много наказал он себе втайне молиться, что шепот губ его доносился издалека, словно котел рокотал на огне. А пар поднимался от уст его, будто дым от печи, так что смотревшие на него, ничего не смысля, восклицали:"Гляди, как его сердце, возмущенное злым духом, испускает этот пар". Но не было так, как они говорили: то была непрерывная и богоугодная молитва, проявляющаяся таким вот образом.

6. Однажды, когда он гулял неподалеку от притонов блудниц...

Однажды, когда он гулял неподалеку от притонов блудниц и будто бы забавлялся, одна из бесчестных женщин, увидав, как он там слоняется, словно в самом деле сумасшедший, схватила и затащила его в свою комнату. А подлинно непреклонный и истинный насмешник дьявола, уступив, последовал за ней. Когда же он вместе с ней вошел, остальные блудницы обступили его и стали спрашивать в насмешку:"Как ты стерпел такое?"Праведник же улыбался и ничего не отвечал им. Тогда они, колотя его по шее, стали принуждать к отвратительному делу блуда и, размягчая плоть, пытались склонить целомудренного мужа к бесстыдству, говоря:"Соблуди, юродивый, и насыть желание своей души". Но должно восхититься этим непорочным мужем, ибо среди стольких соблазнов, которые учиняли ему, они никоим образом не смогли побудить или направить его к омерзительной похоти. Поэтому они отступили и молвили следующее:"Он или мертвый, или бревно, или камень". А одна из них сказала:"Я поражаюсь вашей глупости, что вы такое говорите? Разве сам юродивый, и демоном одержимый, и страдающий от голода, жажды и холода, и не имеющий, куда голову преклонить, пожелает такого? Отпустите его, чтобы шел своею дорогою". А праведник заметил среди распутниц демона блуда. И был он видом как эфиоп, на голове не волосы, а испражнения, с пеплом смешанные, глаза у него будто лисьи, а с плеч свисают жалкие лохмотья. Испарение и зловоние от него исходило тройное: как от гнили, грязи и нечистот, — так что блаженному от этого горького зловония стало противно, и он непрерывно сплевывал на демона. Увидев же его отвращение, бес распутства издал такой крик:"Меня люди как сладкий мед лелеют в сердцах своих, а этот, насмехающийся над миром, содрогаясь от ужаса, оплевал меня. Конечно, не благого дела ради прикинулся ты юродивым, а желая на самом деле совершенно избавиться от телесного рабства". Но в то время как блаженный чувственно узрел его, блудницы ничего не видели. Посмеявшись над его уродливостью и шикнув, он погнал демона, так что грешницы сказали:"Смотри‑ка, как он веселится вместе со своим демоном". И еще прибавили:"У него красивый наряд: а ну‑ка заберем его и продадим, тогда хоть быстро найдем, что нам выпить сегодня". Тотчас же вскочив и стащив с него хитон, они оставили его обнаженным, и, продав хитон за один милиаресий, распределили каждой по две монеты. Тогда старшая говорит остальным:"Не станем же мы выгонять его голым, давайте хоть старенькую рогожку отдадим ему". И вот они принесли ее и, разорвав посередине, обмотали вокруг его шеи, и в таком виде он был выброшен из блудилища. После этого он стал выходить в ней на улицу, бегать и забавляться. Люди же смотрели на него и говорили:"Юрод, твой осел носит отличную торбу!"А он им в ответ:"Конечно, дурачки, я ношу отличную тогу: меня ведь царь сегодня сделал патрикием!"

Некоторые христолюбивые люди по доброй воле подавали ему мелкие монеты, ибо сам он ни у кого не просил и никогда ничего не вымаливал, но благорасположенно брал, сколько ему подавали, молясь за дающих. За целый день он получал двадцать или даже тридцать оболов. Он высматривал потайное место, где собирались бедняки, и, подойдя к ним поближе, усаживался среди них, будто на самом деле забавляясь, и, чтобы не было раскрыто его притворство, играл с оболами. Когда же кто‑нибудь отбирал у него монету, Андрей бил его. А остальные колотили Андрея палками, будто в самом деле заступаясь за собрата. А он, будто бы убегая от них, разбрасывал все деньги, и в конце концов всякий, кто что‑нибудь хватал, считал это своей собственной добычей.

7. О СКУПОМ.