Он согласился умом, но сербская психология увлекает душу его все же в политику больше. Это трудно изменить - все почти сербы так мыслят.

А мне еще сейчас пришли мысли: эти настоятели, мучившиеся 7 дней на колу, все же не мученики христианские, а политические борцы.

Господь же увенчивает тех, кто “раньше” будет мучим, т. е. за имя Господа Иисуса Христа.

И еще подумалось: ну хорошо, вот и сербы, и греки боролись столетиями за политическую свободу... Каков же результат (уже не для них, а для пленивших их)? То есть духовный, христианский. - Никакого. Нигде турки не приняли христианство. Значит, христианство греков и сербов не преодолело магометанства. Теперь целая Босния наполнена теми же “сербами-турками”, которые веками укреплялись в магометанстве; и даже теперь, когда освобождена Сербия, не думают возвращаться в Православие. Значит, и сейчас Православие в Сербии не сильно духовно...

Да это и факт! Они и сами сознают.

“Это влияние Запада, - говорит епископ Михаил, - мы живем на середине между Западом и Востоком”.

Но это влияние теперь только УСИЛИВАЕТСЯ. И есть основание думать что и еще больше усилится: Париж задает тон жизни во всем: от мiровоззрения до моды... Следовательно, христианство будет ослабевать... И тогда что же получится: при свободе Сербии вера будет еще хуже, чем при турках... Следовательно, Господь и турецкое иго послал, дабы держать в ревновании за православие ослабевший духовно народ [51].

Так же и доля греков. Иначе было бы еще хуже.

Так у нас (для укрепления новоначального Православия и для сохранения от западной латинской и омерзительной пропаганды) были татары.

Теперь Господь допустил безбожную власть - за наше маловерие: жнем, что сеяли XVIII и XIX столетия! Посему должно принять сию власть, как от Бога. И ревновать лишь о Православии.

Ныне один священник подписал обязательство о лояльности и передал его мне для пересылки Митрополиту Евлогию. И сделал это совершенно спокойно. Даже отрадно. “Во благо”, -сказал он. И мне от этого спокойно на душе.

Пришли мысли по поводу “смирения”... Ведь, если мне ясно, где и в чем истина, то невозможно отказаться от следования ей по соображению якобы “гордости”. В таком случае не удержаться на истине, как бы ясна она ни была (если она “высокая”).

Это мне впервые пришло на сердце. И это истинно.

А в таком случае не должно вопрошать об истине жребием, как советовал о. С. Н. Жребий бросается тогда, когда не ясно, или когда два решения кажутся равносильными... Иначе жребий будет “искушением” Господа, предаванием на случайность решения вопроса. И Господь требует от нас ПОДВИГА ВЫБОРА: бодрствуйте... Будьте рассудительны, - говорил и Апостол Павел (Еф. 5, 17).

Поэтому и мне, если только я считаю искренно какое-либо решение более правильным, должно полагаться не на выбор жребия, а поступить, как советует святый рассудительный старец Варсонофий, когда его спросили о выходе из недоумения (как помню).

Он повелевает в таком случае: