Церковь должна быть открыта к вопросам сегодняшнего дня, а корнями Она должна пить воду с апостольской глубины. Без такой глубины корней мир просто сметет или поглотит Церковь. В самом худшем случае мир просто проигнорирует Ее, как компанию людей, зачем-то одетых в старые одежды. И вот люди, боящиеся апостольской глубины, решаются огородиться от всех, от сегодняшней жизни со всей ее конкретикой, решаются даже проклясть её - сегодняшнюю жизнь, только оттого, что в них самих нет глубины и свободы. При таких псевдо-благочестивых потугах Православие рискует стать тем, чем никогда не было - сектой.

Есть два сектантства - традиционное и тоталитарное. Традиционное характерно замкнутостью, ощущением избранности и презрением к остальному миру. Таким людям тепло на свете от чувства собственного «величия», даже если их всего - горстка. Они кровожадно предвкушают массовую гибель миллионов, и свой триумф на этом фоне. Тоталитарное же сектантство наоборот характерно смелостью, переходящей в наглость. Они доказывают себе и миру, что избраны тем, что властвуют над жизнью здесь и сейчас. Они активны в проповеди. И одновременно в бизнесе. Их тянет во власть - там их таинства. Корни, очевидно, растут от Кальвина, но самим сектантам это неинтересно. Всякая глубина им чужда, как жемчужное зерно - крыловскому петуху. Православию же нужна именно глубина, чтобы не быть ложными «духоносцами», и нужно любить, а не презирать неверующих людей, чтобы не превратиться из малого стада в малую секту человеконенавистников.

От старого закона - к Пасхе

Без сомнения в Египте были чеснок, дыни и репчатый лук, да и само пребывание в Египте не сулило особых опасностей. Одни только унизительные тяжести, зато есть кров и пайка. А странствие в Землю обетования - это уже опасное приключение, и каждый день - новые вводные. Странствие требует героизма и быстрой реакции. То, что вчера было хорошо, сегодня уже может не оправдать себя. В атмосфере чудес, войны и скудного странствия нужно получить Закон и приучиться к этому Закону, с тем, чтобы новую Землю заселил уже новый народ. Все это так противоположно однажды и навсегда освященному быту! И «бытовик» будет обязательно бунтовать. Что вы! Как так можно! Ведь раньше так не было! А ведь именно «переход» и есть «Пасха». Странствие, движение, война. Овладение землей - пророчества о вхождении в высшую реальность. И вера наша Пасхальна. Так что ж мы так любим сидеть в Египте старых привычек, вместо того, чтобы идти в область духовной свободы?

Важно разобраться

Надо, кстати, спросить себя, почему раньше многого не было? Почему те же молитвы об оглашенных бережно читаются веками (!), а самого оглашения столетиями не было? Почему часы читаются, чтобы только «вычитать», без всякого соотношения к времени суток, для которого они составлены? И часовни строятся. Но я не видел, чтобы там в положенное время читался первый час, и третий, и шестой. Почему мы вечером говорим «исполним утреннюю молитву нашу Господеви», а утром: «исполним вечернюю молитву»? Это что, неважно? Или наоборот, это апостольское предание такое - перепутать ночь и день, и теперь нужно глотки грызть за сохранение этой странности? Кто и где за редчайшими исключениями готовит людей к Крещению через серьезное оглашение? Кто вообще на труд учения и благовествования смотрит с должной серьезностью, поставляя эти труды в главную обязанность пастыря, а не в побочную нагрузку, которая без труда и страха игнорируется?

Стоит разобраться, какая из черт нашей церковности родом от апостолов Петра и Павла, а какая от «тети Дуси» или от «брата нашего Синода», или от кремлевских уполномоченных недавнего периода, или же от семинарских учебников, списанных с иезуитских учебных пособий. А какая «традиция» вообще от лени родилась, потому что есть и такие. Не стоит защищать в церковной действительности весь наличный фактаж, потому что в этом фактаже находятся явления вовсе защиты не достойные. Мы конечно «жаворонков» на Сорок Севастийских мучеников испечём, и в Благовещенье птичку на волю выпустим, но ведь мы не этим спастись надеемся.

Нет пророка в своем отечестве

Евреи слушали Иеремию в сладость, пока он им всю правду не открыл. После этого ждал его уже вонючий тинный ров с угрозой смерти. Ирод слушал Иоанна в сладость, пока Иоанн не трогал его личную жизнь. Чем все закончилось, помнит всякий, знакомый с темой Усекновения. Исайя входил во дворцы с мудрым словом, наставлял молодежь и возвещал удивительные вещи, но был перепилен пилой в конце концов. Двигали пилу руки возмущенных евреев. Тот же внутренний механизм проявляет свою работу и в отношении Иезекииля. Господь говорит ему: «А о тебе, сын человеческий, сыны народа твоего разговаривают у стен и в дверях домов и говорят один другому, брат брату: “пойдите и послушайте, какое слово вышло от Господа”. И они приходят к тебе, как на народное сходбище, и садится перед лицем твоим народ Мой, и слушают слова твои, но не исполняют их; ибо они в устах своих делают из этого забаву, сердце их увлекается за корыстью их. И вот, ты для них - как забавный певец с приятным голосом и хорошо играющий; они слушают слова твои, но не исполняют их. Но когда сбудется, - вот, уже и сбывается, - тогда узнают, что среди них был пророк» (Иез. 33:30-33)

Очень понятный и простой подход. Говори, чтобы нам было приятно, но обличать, учить, указывать, будить совесть не смей. Будь любезен - ругай всех чужих, но не наших. Не жалей их, басурманов. Нам это приятно. Мы словно возвеличиваемся, когда иные унижаются. Нас и всё наше непременно хвали, даже - взахлёб. Без этого никак. Ошибки наши, и падения, и поражения объясняй происками коварных врагов. Бог да воздаст им! Бог да сокрушит им зубы! Бог да свернет им шею, и еще, то и то пусть сделает им Бог, и даже больше сделает. А мы, мы что? Мы жертвы заговоров и обманов. Но у нас великое будущее. Вот это нам говори, а другого ничего нам не говори. Иначе случится с тобой то, что уже случалось с некоторыми. Не доводи до беды.

Таков негласный коллективный заказ, формирующий повестку дня проповедника «с приятным голосом». Отсюда и те крики, когда слово чешет не по шерсти: «я не ожидал от вас!», «и вы туда же!», «и ты, Брут; и ты Кассий!»