Пушкин никогда не был за границей. Свт. Тихон Задонский никогда не был, хотя и мечтал побывать, на Афоне. Ездивший кудато вовсе не становится, в силу автоматических заслуг, лучше никуда не ездивших. Эта мысль настолько овладела мною, что я и в метро теперь сажусь с неохотой.

Умирая от тоски в провинциальных отелях с номерами без кондиционера, запивая ненавистную пиццу литрами вина (чтоб хоть както переварилась), нецеломудренно ощупывая взглядом сотни голых каменных тел на просторах Аппенинского сапога, я все время помнил пословицу: где родился, там и пригодился. Путешествовавший (боюсь надоесть однообразием) вовсе не лучше сидевшего на месте, поскольку прав старина Конфуций: мир можно познать, не выходя из комнаты.

Не насытится око зрением, не наполнится ухо слышанием [Еккл. 1, 8]

Понимая всю провокативность своих мыслей и осознавая потенциальную их опасность для туристического бизнеса, я заранее делаю книксен и склоняю голову перед всеми, кого нехотя обидел. Я не хотел вмешиваться в ваши жизненные планы или снижать количество клиентов вашей туристической фирмы. Я хотел сказать следующее: истина познаваема без перемещения в пространстве; своя земля, при всей ее корявости, лучше любой «акапульки». И еще я хотел сказать, что делю на два и на три свои собственные мысли и за глашатая истины себя отнюдь не считаю. Поэтому путешествуйте, дорогие соотечественники, в том числе и в те места, о которых я наскоро рассказал.

292 Жизнь — не шутка

Размышления священника о женско-мужской дружбе

После грехопадения вражда вошла в человеческое естество. Человек взбунтовался против Бога. Природа взбунтовалась против человека. Внутри человеческой природы муж восстал на жену и жена воспротивилась мужу. Дети презирают отцов и отцы перестали любить рожденных ими. Весь мир пришел в блудное и неистовое брожение. С тех пор нормальные отношения невозможны.

В нынешнем нашем состоянии дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Я плачу от этих слов. Я хотел бы дружить с сотнями женщин, не замечая их женственности. Но я не могу. Если ты можешь — ты или дурак, или Антоний Великий, причем не вошедший в подвиг только, а уже вышедший из него. Антонию Великому я готов мыть ноги и пить после этого воду. Но мимо дурака, считающего себя бесстрастным, я готов пройти мимо, не здороваясь.

Дальнейший наш разговор раздваивается. Мнящим о себе, что они чисты, нужно перевернуть страницу. Тот, кто знает о себе, что он грешник, пусть читает дальше.

В вечерних молитвах мы читаем: «семя тли во мне есть». Евангелие от Марка говорит о том, как растет семя: оно растет до времени неприметно для того, кто его в себе носит. И лишь потом выращивает из себя зелень и колос в зелени. Это справедливо и по отношению к греху, и по отношению к праведности. Если ты не грешил блудом, не факт, что ты целомудрен. Грех мог спать, и некому было разбудить его. Если ты не был жаден, не факт, что ты останешься добрым, если вдруг станешь владельцем сокровищ. В общем, если тебя не пекло то или иное искушение, Боже тебя упаси думать, что ты свободен от этого. Просто для этого огня солома в тебе еще не высохла.

Монахи, уходившие в пустыню и десятилетиями томившиеся в огне сладострастия, разве были развратнее прочих людей? Конечно, нет. Они испытали томление человеческой природы, которая противится греху, живущему в ней. Сам ад восстал на них, и они победили ад внутри своего немощного тела. Кому-то может показаться, что эти подвижники, не желавшие прикоснуться даже к руке матери, боявшиеся женщины больше, чем огня — сексуально озабочены или что-то в этом роде. Таковые пусть знают: подвижники, обнажая сердце, сходили на такую глубину бытия, на которой все тайное становилось явным. Там припудренные флером приличий страсти становились явны, там змееныши становились драконами, а отцы боролись с ними. Дурачье, целующее женщин в шейку и не возбуждающееся от этого, — это именно дурачье, сошедшее во глубину ада и не чувствующее этого.

Обычный человек на такую глубину не ныряет. Хоть ваша дама и носит жемчуг на груди, но на глубину обретения жемчуга нырнет едва ли. Так же и вы, знающие о жизни великих, сами едва ли поймете, какова эта жизнь по опыту. От нас требуется хотя бы знать о том, что на глубине дышать тяжело, и воздух расходуется быстро, и разные морские животные угрожают твоей жизни, то есть о том, что там жизнь другая, и пожаловаться некому. Такова же и жизнь духа. Те, кто лучше нас, оставили нам некие правила или межевые знаки — куда не ходить, чего беречься.

Один из этих межевых знаков написан черным по белому — «с женщиной не дружи». Ты хихикнул?