— Старик, иди отсюда, — говорит он ему. — Что ты мне надоедаешь? Ты не можешь здесь жить.
— Я уже не могу никуда идти, — говорит Павел, — а если умру, то только здесь.
Антоний окинул его взглядом и видит, что у старика нет с собой ничего съестного: ни хлеба, ни воды, ни чего–то еще — а между тем тот уже четыре дня без еды. Тогда Антоний испугался, что был немилосерден к старцу и, если тот умрет, это падет на его душу. Он впустил Павла внутрь, замочил финиковые ветви и говорит ему:
— Бери и плети веревку, как я плету.
Старец с большим усердием плел до девятого часа и сплел пятнадцать оргий (мера длины). Антоний посмотрел, как сплетено, и ему не понравилось. Он подошел и говорит:
— Плохо сплел. Расплетай и плети заново.
Как я сказал, Павел уже четыре дня ничего не ел и к тому же был стар, но Антоний сказал это, чтобы испытать его воздержание. Павел расплел и снова сплел те же самые ветви. Плел он, правда, с большим трудом, потому что ветви от первого плетения уже закрутились. Антоний увидел, что старец не впал в малодушие, что он ни на миг не вышел из себя и даже не изменился в лице. Тут он сжалился над Павлом. Зашло солнце и говорит Павлу:
— Отец, хочешь, перекусим немного?
— Как ты скажешь, авва, — ответил Павел.
Антонию это понравилось и того больше: Павел не бросился тотчас, лишь только предложили есть, но оставил это на его волю. Тут он говорит Павлу:
— Поставь стол.
Тот послушался. Антоний принес четыре сухаря, каждый унций по шесть, и замочил их: один себе, а три Павлу. После этого он начал псалом, который обычно пел. Он спел его двенадцать раз и двенадцать раз помолился, чтобы и тут испытать Павла. Однако Павел охотно молился вместе с ним. Когда они закончили молитву и сели есть, был уже глубокий вечер.
Антоний съел один сухарь, а к другому не притронулся. Старик же ел медленней, и у него еще оставался тот сухарь, который он начал. Антоний подождал, пока тот закончит. Когда Павел доел сухарь, Антоний говорит ему:
— Съешь, отец, еще сухарь.
Павел говорит ему:
— Если ты будешь есть — тогда и я. А если ты не ешь, то и я не буду.
— С меня хватит, — ответил Антоний. — Я же монах.
А Павел в ответ:
— И с меня хватит. Я тоже хочу быть монахом.
Тогда они встали. Антоний снова прочел двенадцать молитв и двенадцать псалмов, и Павел молился вместе с ним. Потом они немного поспали до полуночи, а в полночь поднялись и пели псалмы до утра. Антоний увидел, что старец во всем охотно следует за ним, и говорит ему:
— Смотри, брат, если сможешь так каждый день, то оставайся со мной.